Словно прочитав его мысли, Лэа фыркнула на домофон и потянула за отполированное множеством прикосновений кольцо в пасти бронзового льва. Дверь повернулась в петлях бесшумно и тяжело. Хорошая дверь. Не хуже, чем та, в музее. Только на этой никто не потрудился заложить засов.
– Ну? – Лэа взглянула на него. – Чего стоишь?
– Порог же, – вот эти моменты Заноза ненавидел. Нет… НЕНАВИДЕЛ! Бывало такое, что из-за одной только мысли о Пороге он отказывался от идеи проникнуть в дом и просто убивал всех, кто был внутри, расстреляв их через окна или забросав гранатами. Обламывал, таким образом, проведение допросов.
Плохая мысль. Нельзя так делать.
– Что порог? – не поняла Лэа.
– Войди и пригласи меня. Трижды. Иначе я не смогу… – он слегка пнул ботинком невидимую стену, долбаное силовое поле, защищающее человеческое жилье от нежити.
– Да ладно, правда, что ли? – Лэа перешагнула порог, попятилась вглубь помещения, не отводя от Занозы взгляда. – Ты не можешь войти? Слушай, это же бред, это у тебя в голове, так же как то, что от потира тебя должно бить током. Ну, ладно, ладно, – она улыбалась, – заходи, заходи, заходи! Я тебя приглашаю.
В маленькой прихожей горел ночник, искусная стилизация под факел – электрическое пламя походило на настоящее, а медные крепления на стене настоящими и были. Анделин Клюгер – не Пьер Брузар, и для Занозы этого оказалось достаточно, чтобы заочно ее невзлюбить, но и факел, и вся обстановка первого этажа, старательно воспроизводившая монументальную убогость интерьеров двенадцатого века, говорили о том, что леди любит историю. И может быть даже знает ее. Хотя бы историю Пильбьера.
Пахло тут дымом и деревом, кофе, мастикой, духами – обычные запахи обычного дома, где живет одинокая женщина. Старого дома. Однако, несмотря на старость, на идущей вдоль стены лестнице не скрипнула ни одна ступенька, и появление незваных гостей застало миссис Клюгер врасплох. С кошкой на коленях она сидела в массивном деревянном кресле, на котором, впрочем, хватало подушек и ковров, чтобы предположить, что не так оно неудобно, как выглядит. Немолодая, соломенноволосая, спортивная. В своих джинсах и голубой рубашке настолько же неуместная в средневековом интерьере, как неяркие электрические лампы и мерцающий экран ноутбука на столе. Но это хорошо, что она не настолько увлекается исторической реконструкцией, чтобы одеваться в домотканые платья, и предпочитает Интернет вышиванию.