Стоит добавить, что писарю мой дед доверял ключи от канцелярии. А так как в канцелярии находились ключи от всех дверей, расположенных на нашем этаже, писарь имел над ротой мнимую власть. К счастью, он ей не пользовался и не имел привычки оставаться в казарме после обеденного построения.
– Рома сказал, что Юра во-время из к-кубрика смылся. Бах был очень зол, – продолжил Миша.
– А кто их расписывал?
– Писарь. Серега принес книгу. Там Бах увидел что их фамилии в списке, а Юры нет и понеслась… Началось что-то вроде нашего разбора. Помнишь, как Олег мне припечатал?!
– Еще бы!
– Бах т-так же Рому чуть не припечатал. Считай ни за что!
Я знал, что Саня Бахматов, вопреки своему горячему нраву, никогда не занимался рукоприкладством в роте. В его голове еще имелся стоп-кран, срабатывающий перед тем, как правообладатель выходил на опасный путь. Бах, в отличие от Олега, понимал, что за драку его могли выгнать из казармы. А так как он являлся иногородним, для него это имело большое значение. Рому он только запугивал. Психологического давления хватало, чтобы парень следил за кубриком, делился едой, и всячески показывал свое уважение товарищам.
– Юра до сих пор не появлялся. Интересно, что он скажет им завтра? – Миша отложил учебник и задумался. – Как думаешь, твой дедушка сказал что-нибудь Олегу п-после того случая?
– Сказать может и сказал, но сделать ничего не сделал.
– А ты бы что сделал?
– Таким отморозкам одна дорога – в армию. Я бы накатал на него рапорт и отчислил. Но дедушка так не поступит…
– П-почему?
– Он любит воспитывать. И его воспитание отличается от того воспитания, что дают нам папы и мамы. Я это давно понял. Дедушкино воспитание – это испытание силы воли. Вытерпишь его издевательства, значит, способен жить в этом мире, не вытерпишь, значит…
– …не способен… – договорил Миша. – Вытерпел – способен, не вытерпел – не способен. Как просто!
– Не думай об этом.
Но Миша не хотел заканчивать разговор. Он смотрел на меня, словно впервые увидел олицетворение правды. Такими глазами приговорённые к смертной казни смотрят на толпу зевак. Они не видят перед собой людей. Вместо людей вокруг только тени бездыханно колышущихся тел. Молчание продолжалось некоторое время, после чего Миша спросил:
– Ты слышал историю о мальчике, который спрыгнул с крыши нашего корпуса?