– С каких пор ты перестал мне подчиняться, говнюк!? – прошипел он.
Его лицо вспучилось, как пропавшая тыква, и мне показалось, что волосы на его голове встали дыбом. Он был взбешен.
– Так рад за тебя, дед, – я вдруг рассмеялся. – Наконец-то ты дашь мне слово.
Он никак не отреагировал. Только дышал, а воздух свистел в его ноздрях, как в пустом колодце.
– Я дам тебе шанс сгонять в ларек за бутылкой! – его верхняя губа задралась в собачьем оскале. – Не глупи, малыш! Сделай дедушке одолжение!
Я понял, что покидать мир он уже не намерен. У его ангелов имелся свой план действий, и наши желания в корне не совпадали.
– Нет, не сделаю, – мне хотелось, чтобы он пробудился, и понял, что каждое мое слово имеет значение. Теперь он сам находился в роле подчиненного, и для него это было пределом. – Я хочу, чтобы ты кое-что вспомнил. И дал мне ответ.
На каменном лице дернулись жилки.
Когда я начал рассказывать, дедушка внимательно слушал. Его веки уже не закрывались. Он дышал то ртом, то носом, и воздух одинаково свистел, вбираясь в его ослабевшую грудь.