– Ну, как, Блу, хочешь к нам? – напрямик спросил его Хулио.
– Не хочу! – почти грубо отрезал Блу.
– Смотри не прогадай! Пока что у нас есть для тебя койка, но она недолго простоит свободной. У нас всегда аншлаг.
Рядом находилась станция подземки, на дорогу в школу у него уходило бы несколько минут. Пока Хулио и Джинни обсуждали подробности, Блу отошел в сторонку. Кто-то включил классическую фортепьянную музыку – Джинни сочла это перебором. Вдруг Хулио умолк и уставился на что-то у нее за спиной. Она оглянулась – и разинула от изумления рот. На пианино играл с выражением отрешенности на лице сам Блу! У них на глазах он перешел от классики к джазу. Он словно забыл обо всех вокруг, перенесшись в совершенно другой мир.
– Да он талант! – прошептал Хулио, тараща глаза. Блу ни разу не обмолвился, что умеет играть на фортепьяно, его тетка тоже. Он говорил о своей любви к музыке, а теперь его пальцы летали по клавишам, как у заправского профессионала. Некоторые приютские замерли, заслушавшись. Когда он закончил, раздались аплодисменты. Он опустил крышку старого инструмента и вернулся к Джинни и Хулио. По виду Блу можно было подумать, что не произошло ничего необычного, но все, кто его слушал, были другого мнения.
– Когда я должен заехать? – спросил он Джинни.
– Ты ничего не должен, – ответил за нее Хулио. – Не хочешь – не делаешь, у нас так. Здесь не тюрьма. Этот дом для таких ребят, как ты, которые хотят здесь находиться. Каждый приходит сюда по доброй воле. Мы не исполняем судебных постановлений.
В общей сложности здесь могли разместиться 440 человек, и чаще всего набиралось именно это количество.
– Когда ты уедешь? – с несчастным видом спросил Блу у Джинни.
– Через десять дней. Наверное, тебе стоило бы перебраться сюда на следующей неделе, не дожидаясь моего отъезда, чтобы я еще несколько дней могла последить, как ты здесь приживаешься. Мы будем продолжать видеться. – Она хотела его ободрить, но он выглядел совершенно безутешным.
– Ладно, на неделе так на неделе, – с отсутствующим видом проговорил он. Теперь он напялил маску безразличия.
Они поблагодарили Хулио, договорившись, что Блу будет ждать койка, и ушли. На улице Джинни уставилась на Блу, не скрывая удивления.
– Ты не говорил, что ты пианист! – Она еще не оправилась от сюрприза. Блу играл замечательно, у него обнаружился редкостный дар. Она недоумевала, как, где он умудрился так овладеть инструментом.