– Сметанин, Локтев, Пашнина… – я принялась перечислять самых
толковых и идейных. – Идете со мной в операционную, будете
смотреть, как выполняется артроскопия и лаваж коленного сустава.
Что смешного, Азубеков? – я строго посмотрела на студента,
хихикающего в кулак. – Лаваши там же, где шаурма с котятами, а
здесь у нас лаваж. Чистка. Будем делать из бабули молодую козочку.
Остальные читают про туннельный синдром. Так, давайте быстренько,
никто вас ждать не станет! Ноги в руки и вперед.
Эндоскопические операции я начала делать одной из первых. Они
стали настоящим прорывом, позволяя обойтись “малой кровью”,
пациенты быстрее восстанавливались. Далеко ушла медицина! Не то что
тридцать лет назад.
Вскоре я уже стояла над операционным столом, одетая во все
стерильное. Это моя родная стихия, здесь я всегда чувствую себя
нужной и важной. Пациентка совсем не волнуется, даже шутит и
рассказывает про внуков.
– Ну, поехали! – пошутил мой ассистент, Костя Головин. Хороший
молодой доктор, руки золотые. Да, прекрасный парень. Ему я готова
доверить почти все.
Эй, чего расклеилась, Оля? Что за мысли? Жизнь прекрасна!
Работа шла споро и четко. На большом экране появилась
изображение, студенты что-то обсуждали у меня за спиной.
И вдруг грудь будто горячая волна захлестнула, воздуха стало не
хватать. Под ребрами все сжалось, запекло, но я усилием воли
заставила себя остаться в сознании. Даже рука не дрогнула.
И боль перестала рвать острыми зубами, съежилась и уползла
прочь, как трусливый пес.
– Ольга Анатольевна, с вами все в порядке? – обеспокоенно
спросил Костя.
– Все нормально.
Вот же зараза! Права была Давыдян, давно пора носить в дамской
сумочке таблетницу. Так до инфаркта себя доведу и не замечу.
А пока я обязана закончить операцию. Все остальное потом.
Время пролетело незаметно.
– Всем спасибо. Костя, ты сегодня большой молодец, – голос
непривычно дрогнул, и я поморщилась. – Ребята, было интересно? –
повернулась к студентам.
Те одобрительно закивали.
А вот у меня сил не осталось. Туман в голове становился все
гуще, тяжесть навалилась на грудь. В каком-то полубреду я стянула
перчатки. Кажется, они упали на пол.
Сделала шаг, другой. Мотор проклятый, как же болит…
– Ольга Анатольевна! – раздался крик Головина, а потом пол начал
уплывать из-под ног.