Я спокойно, как в тире расстрелял хунхузов, подъехал к кумирне и
освободил монаха, которого звали Джин Цзы и который пригласил
отважного Белого тигра несущего знаки императора Фу Си в кумирню,
дабы отдохнуть и разделить с ним трапезу. Я удивился каким то
знакам на себе, но монах указал на мою наградную «Краснознаменную
революционную шашку», с которой я не расставался. Причем клинок был
своеобразный… с одной стороны на эфесе было орден Красного знамени
(именно на него мне показал китаец), а с другой белел эмалью
«Георгий». Я говорил всем, что это трофей, но и шашка и Георгий
были мои. Георгий некогда получил ротмистр Штурм, а наградное
революционное оружие, уже сотрудник ГПУ Шубин.
Джин Цзин пояснил мне, что такой же знак носили Высшие мандарины
императора Цинь Шихуанди Ин Чжэна.
После чая, китаец поклонился мне, поблагодарил за спасение и
протянул мне внезапно появившийся у нег в руках медальон и сказал,
что это Жетон Переноса, который в случае опасности переносит
хозяина в безопасное место, но возможно в другом Мире. Вместе с
объектом переносятся все его личные вещи (плюс те, которых касалась
в момент переноса его рука). Иные живые объекты при совместном
переносе гибли. И предвосхитив этот мой вопрос, китаец сказал, что
этим медальоном может пользоваться только тот, кому его подарили и
заряжен он на два переноса. И еще он подарил мне браслет, который
неведомым путем открывал и закрывал емкость для хранения трех дюжин
центнеров любых грузов, нужно было только зацепить предмет взглядом
и пожелать его перемещение. Ничто в этом хранилище не портилось и
туда можно было забирать даже живые объекты , которые в нем впадали
в стазис. Обьем хранилища ограничивался только весом объектов.
Странно это все, но я не стал сильно заморачиваться ибо вещи
полезные, а главное во всем, это результат. Причем и медальон и
браслет были видимыми только для меня или для того, кому я их
подарю.
И еще старый китаец подарил мне вычурную старинную шкатулку и
сказал, что открыть ее можно (и нужно) только после второго
переноса и это сильно облегчит мне выполнение будущего
предназначения.
Я не был материалистом, а был больше циничным мостиком, чего в
свое время нахватался у барона Унгерна, мотаясь с ним в
партизанском отряде по австрийским тылам и посему любопытства к
странностям бытия, у меня было больше, чем удивления. У хунхузов
оказались шикарные кони, числом два и я не мудрствуя лукаво,
отправил их в браслет. Есть они в стазисе не просят, а в строй я их
поставлю в более спокойной обстановке.