— Не вижу поводов для веселья, Ярцев. Присядь. — Кивает на стул, стоящий напротив.
— Что-то случилось?
Кажется, я догадываюсь о причине его плохого настроения.
— Случилось. Какого... Того самого, я узнаю о том, что ты больше не будешь учиться у нас?
Он говорит это так запальчиво, так обиженно, что я снова чувствую себя тем самым салагой-первашом, который наматывал по сто кругов по стадиону за то, что пропустил важную передачу.
— Сергей Петрович, я это... Хотел вам сказать, — мнусь, понимая, что с моей стороны было некрасиво ставить тренера в известность в последнюю очередь.
Он хоть и вспыльчивый, но мужик сам по себе хороший. Настоящий. Всем сердцем болеет за своих воспитанников.
— Раз хотел, так сказал бы, чай не чужие люди.
— Согласен. Мой косяк.
Некоторое время Петрович молчит, только перекатывает в руке свисток. Я тоже молчу. Клуб молчунов, блин.
— Ярцев, я слышал, что у тебя какие-то проблемы по учебе. Если причина в этом, то я могу переговорить с деканом. Все-таки лишаться такого игрока чревато для универской сборной.
Понимаю, что Петрович пытается своеобразным способом уговорить меня остаться. Он не из тех, кто в принципе не переносит такие вещи, как "блат", "связи" и "договориться за кого-то", но сейчас речь зашла о деле всей его жизни, а спорт для тренера — это святое.
— Сергей Петрович, спасибо вам большое за то, что предложили. Но... Вынужден отказаться. Не хочу пользоваться вашим служебным положением.
— Ну чертяга, — машет мне Петрович. — Уважаю. Хоть и жаль лишаться такого человека в команде.
— Ничего, у вас скоро молодняк подрастет, похлеще нас будут.
— Дай бог, Ярцев. Дай бог. Ладно, — Петрович бросает взгляд на часы. — Я бы рад еще поболтать, но меня ждут в спорткомитете.
— Опять будете трясти с них новые сетки? — ухмыляюсь, вспоминая, как тренер устроил настоящее шоу с этим инвентарем, когда ему сказали, что в бюджете не хватает денег.
— В этот раз сами дадут. Не зажили еще прошлые раны. Давай, беги. Или подбросить тебя?
— Нет, не нужно, тренер, спасибо!
— Как знаешь. Про команду не забывай, — Петрович подает ладонь, и сжимаю ее. Чувствую еще немного и совсем расклеимся тут.
— Все, чертяга, дуй отсюда, с глаз, — кажется, тренер тоже это понимает.
Все-таки тяжело прощаться с командой. Я еще не написал своим, разве что один Лев в курсе, но он, понятно, близкий друг.