– Ну, слушай тогда, сама напросилась, – я начинаю нести лабуду, рассказывая о своём привычном дне, который почти всегда напоминает предыдущий.
Таня откровенно зевает:
– Как скучно вы живёте, Станислав Юрьевич. И это в твои тридцать два. У моих родителей и то жизнь поинтереснее будет.
– Да вот как-то так. Я же предупреждал, нечего рассказывать. А у тебя как дела, Тань? Замуж ещё не собираешься? – выдаю с усмешкой и тут же говорю, что пошутил, когда замечаю, как Таня меняется в лице.
*Sevgilim (с турец.) - любимая.
***
Стас
До конца поездки Татьяна молчит, а я больше не пытаюсь её разговорить. И вот эта холодность бьёт меня в самое сердце, потому что я пятой точкой чувствую, что что-то не так.
Я привожу Татьяну в родительский дом, который всё это время пустовал, пока Андреевские жили в столице. Не знаю, почему они его до сих пор не продали. Возможно, оставили Лёхе. Но тому оболтусу вроде как по приколу быть моряком. Последние лет пять в наших с ним разговорах я ни разу не слышал, что друг наконец-то хочет завести семью и завязать с рейсами.
“Для меня море – дом родной. Я весь мир посмотрел, пока плавал. Ничего ты не понимаешь”, – вспоминаются слова Лёхи. Так и есть, я ни хрена не смыслю в жизни, раз умудрился просрать самое дорогое, что у меня когда-либо было – семью.
Подъехав к дому Татьяны, не спешу глушить мотор. Достаю из багажника дорожную сумку и стою с ней в руках, ожидая когда Таня откроет замок на калитке. Обернувшись, девочка смотрит на меня тоскливым взглядом, поджимает губы. Я вижу на её лбу небольшие горизонтальные морщинки и тянусь к ним пальцем:
– Не хмурься, – говорю я, касаясь указательным пальцем лба Тани.
– Спасибо, что встретил меня. И подвёз, – натянуто улыбается, продолжает стоять на месте, будто ждёт чего-то.
– Давай я тебе проведу до самого дома, – в ответ Таня кивает и я спешу вернуться к машине, чтоб заглушить мотор и вытянуть ключ зажигания.
В доме тихо и пахнет сыростью. Так непривычно в двадцать первом веке слышать тишину, когда обычно работающий холодильник и другая техника создают бытовой шум. Сейчас же настолько тихо, что я слышу тяжёлое дыхание Тани и стук собственного сердца.
Отношу сумку в гостиную. И переминаясь с ноги на ноги, оглядываюсь. Интересно, зачем Татьяна приехала? Какие вопросы собралась решить? Закрыть летнюю сессию? Продать дом? Конечно, мне любопытно, но вслух я не смею озвучивать свои догадки.