Комната небольшая, посередине стоит стол, за которым сидит немолодой милиционер, а возле него стоит второй, высокий, но не худой, как обычно бывает у людей с такой конституцией тела, а достаточно плотный.
– Старший лейтенант Попов. Документы есть? – спрашивает уставшим голосом немолодой.
Максим достаёт паспорт, протягивая его лейтенанту, но высокий ловко выхватывает документ и читает вслух.
– Максим Андреевич Лыков, восемьдесят второго года рождения.
– Восемьдесят какого? – переспрашивает пожилой.
– Второго.
– Прописан?
– Улица Челюскинцев 82 а, квартира 82.
– Хорошо.
– Вы знакомы с Николаем Александровичем Ширко?
– Нет.
– Как нет? – удивляется пожилой, всматриваясь в свои записи.
– Так, нет! – отвечает Максим.
– Но вы же с ним выпивали за барной стойкой?
– Так это был он?
– Да.
– За барной стойкой я увидел его впервые. Причём в компанию я к нему не набивался, сам предложил.
После того, как Максим пересказывает содержание их разговора, его отпускают.
Он благополучно провожает Сашку, которого уже тоже опросили, и возвращается домой. Но предчувствие чего-то нехорошего, которое возникло у него ещё до похода за Сашкой, не уходит, а даже как-то усиливается. И только в квартире размытая картинка, которую он силился увидеть, принимает чёткие очертания. На полу в прихожей, возле телефона, лежит мама с перекошенным лицом. Трубка аппарата валяется на полу.
Секундная пауза. Именно столько времени ему требуется, чтобы умереть и родиться вновь, но уже новым человеком, без чувств и эмоций. Максим, в силу своего склада ума, уже просчитал самый худший вариант, в котором он остаётся один. И с таким раскладом эмоциональный человек не выживет, а он ещё хочет жить, особенно после того, что сегодня произошло в баре. Именно там, с этой нелепой и совершенно непонятной смертью, он понял, как хочет дышать, есть, пить и жить.
Максим поднимает трубку и набирает скорую, попросив приехать неотложку, и только после этого переносит маму на диван, подложив ей под голову высокие подушки. Взгляд её, пустой и словно бы стеклянный, напоминает ему взгляд кого-то, но он никак не может вспомнить, кого…
В больнице врач выходит к нему и говорит, что поскольку это уже второй инсульт, то прогноз не утешительный…
ГЛАВА 2
Мелкий дождь, заметный только в свете фонарей и фар проезжающих мимо машин, вызывает в его памяти образы чего-то тоскливого. Может, именно поэтому он и не любит такой дождь, так похожий на его жизнь. Он не знает, куда идти и к чему стремиться, и последние шесть месяцев живёт по инерции, но когда-то и она должна закончиться, и ему кажется, что этот день настал именно сегодня. Дождь идёт, и он вместе с ним – не зная, куда и зачем. Серый скучный город, почти без прохожих, усугубляет гнетущее чувство одиночества. Только тень скользит за ним. И в том, как она, так похожая на него, медленно вырастает у ног, а потом растворяется в бесконечности дороги за его спиной, есть что-то загадочное и пугающее.