И чего он злится? Как будто свидания запрещены! Может, генералу тоже было приказано не выводить меня на улицу? Значит, дело не в моей безопасности? Я снова пленница. Вот гад.
— Скажите честно, я перестала быть гостьей в вашем дворце сразу после решения начать войну? Вы поэтому запретили мне покидать покои? Только сказать об этом прямо мне в глаза испугались! Я права? — молчать я не в состоянии. Особенно сейчас, когда душа дрожит.
— Нет!
Его глаза горят, словно я обвинила его в чем-то постыдном. Отступаю. Он так искренен. Я погорячилась?
— Если нет, то почему предъявляете мне претензии? Сами не приглашаете на прогулки, потому что очень заняты, и другим не разрешаете! Даже эти ваши оковы подчинения до сих пор не сняли. Совершенно мне не доверяете, хоть я провела здесь с вами уже больше недели и не давала ни одного повода!
Смотрит ошарашенно. Я еще ни разу за время нашего знакомства не позволяла себе повысить на него голос, но сейчас я плохо контролирую себя. Отчаяние, которое скопилось в душе, заставляет говорить, не обдумывая то, что приходит в голову.
— Ничего подобного! Вы по-прежнему наша гостья, но сейчас во дворце слишком много военных офицеров, которые знают вас как коменданта Ланжели! Я не могу уследить за каждым лично и беспокоился только о вас, когда попросил не выходить. Для них вы — враг!
Вот как… не думала, что все так серьезно.
— А для вас… я тоже враг?
Он застывает, глядя совершенно неуверенно, быстро моргает. Эта короткая заминка заставляет испытать очередной приступ отчаяния от понимания, как сложно нам остаться даже просто друзьями. Впрочем, не знаю, хочу ли я быть ему другом? Женой, любовницей, кем угодно, но не другом! Хотя нет, если все это вместе, то да! Да! Любовницей, женой и другом! Идеальное сочетание! Но абсолютно невыполнимое.
— Нет. Вы не враг. Будь вы врагом, я не позволил бы генералу за вами ухаживать, — произносит тихо.
— Так вот почему вы злитесь! Генерал без вашего разрешения пригласил меня на прогулку. Но так не стоит! Мы просто соскучились, поддались порыву… — в эту глупость может поверить только Рэм…
Он аж рычит. А я опять теряюсь. Что, не права? Да у меня уже истерика от бесконечных попыток понять его. И одновременно какое-то навязчивое желание вывести его из себя, а за одно и самой выговориться. Но поскольку сказать правду не могу, то несу всякую чушь.