От неприятного воспоминания во мне поднялось волной возмущение, и я
встала, чтобы включить чайник, стараясь унять дрожь в руках. Не
понятно, откуда взялась паника, а за ней осознание происходящего.
Повернувшись к Олегу с Колей, я воскликнула:
- Он знает, что у нас есть дочь, и держал её за руку там, в отеле,
пока я ненадолго отлучилась. Я нашла их в ресторане и... он легко
вошёл в доверие к Ане, понимаете?
Коля встал, забирая из моих рук горячий чайник, и сурово
спросил:
- Как именно он угрожал, вспомни все детали. Что именно
говорил?
Я пересказала всё, что смогла вспомнить. По просьбе Коли тут же
запросила на свою почту детализацию звонков и с удовлетворением
отметила, что письмо от оператора связи пришло моментально, и я,
отыскав нужную дату, нашла номер телефона Ползунова и сбросила
Коле, который довольно произнёс:
- Лана, вот что. Тебе придётся отвлечь этого Штирлица. Завтра
приезжай в отель к девяти. Пока он будет занят завтраком или
наблюдать за твоими действиями, я поставлю камеру в его номере.
Будь поактивнее и ничего не бойся, и я, и охрана будем рядом. Мы
прижмём этого Ползунова - гада ползучего!
***
Коля уехал, а Олег попросил ещё чаю. И снова я ощутила напряжение
от его долгого взгляда. Ситуация мне не нравилась, и я коротко
сказала:
- Олег, поезжай домой.
Он молча кивнул и отодвинул от себя чашку с недопитым чаем.
Глянув на вазу с букетом подаренных роз, я вышла в прихожую, всем
своим видом показывая, что собираюсь проводить гостя. Не вижу
причин, почему взрослый мужчина, пусть и лучший друг моего мужа,
должен засидеться здесь допоздна. Олег проследовал за мной, по пути
заглянув к Анечке:
- Пока, малышка!
- Пока, крёстный. Тип-топ!
И Анечка хлопнула его по подставленной ладони.
Провожая гостя, я почти с облегчением выдохнула: сейчас закрою
дверь и смогу расслабиться, ведь чувства Олега были далеко не
родственными, а это плохо. Очень плохо. Нет, он вёл себя достойно,
ни разу не намекнув на пошлости и прочее. Но я, как женщина,
ощущала его интерес к себе. А это, в свою очередь, сильно меня
угнетало. На ум тут же пришло решение - избегать общения с Олегом
до возвращения Матвея.
Вдруг Олег, не торопясь уходить, опёрся о дверной косяк и снова
посмотрел на меня. Лицо бледное, губы сжаты. От его взгляда стало
не по себе, в глазах читалась боль и мука. Я знала, что ничего
хорошего не услышу, захотелось прикрыть уши руками, но я перевела
взгляд на его губы, словно хотела приказать им молчать.