Немцы продвигались по югу России, как по собственным «штрассе».
Пленные не всегда терпеливо переносили условия лагеря.
Однажды возник бунт. Зачинщиков нашли быстро.
Их поставили перед строем на плацу, и переводчик долго переводил монотонную речь начальника лагеря.
А тот «долдонил» о неблагодарных русских свиньях. Немецкая нация несет им освобождение от оков коммунизма, а они не оценивают забот о себе.
Санька еле сдерживал себя. Желваки так и ходили на его лице.
Сидоркин больно ущипнул его за руку.
Санька отвлекся от речи начальника и перевел взгляд на других офицеров, его окружающих. Те преданно слушали речь и озирали пленных, стараясь выявить недовольных. Один фон Чайнов отвлеченно смотрел сквозь строй солдат; его, видимо, не интересовало, что заключённые чувствуют и замышляют ли очередное восстание.
Начальник лагеря закончил свою речь, оставив пленных весь день стоять на плацу в воспитательных целях. Зачинщиков запихали в грузовые машины и увезли.
– Не хотят здесь казнить, – услышал Санька глухой голос позади себя.
– Почему казнить? – он тоже говорил, почти не открывая рта: за разговоры в строю могли отправить в карцер.
– Заткнись! – прошипел Сидоркин.
– Не бойся, – послышалось сзади, – не донесу. Думаете, баламутов оставят в живых?
Никто не отозвался на его вопрос.
2015 -
Чермашенцев вместе с семьей сидел за поздним ужином. Жена подала в сковороде жареную на топленом масле картошку, сверху залитую сметаной. На столе стояла большая миска с нарезанным салатом. Запах свежих огурцов и помидоров витал в комнате, возбуждая аппетит. Чермашенцев положил на тарелку картошку, захватил ложкой салат и с удовольствием стал есть.
– Какие успехи? – посмотрел он на сыновей.
– Мы все сделали, что ты велел, – отозвался старший. – Курей, гусей накормили, корове травы накосили.
– Не баловались, – вторил ему младший.
– Они – молодцы, – вступилась за сыновей жена.
– Смотрите у меня! – в отца голосе зазвучал металл. – Книжки почитайте. Не хочу, чтобы вы выросли бомжами.
– Чего несешь? – обиделась жена. – Своих детей с Витьком сравнил.
Она нахмурилась и стала вытирать со стола хлебные крошки.
Чермашенцев понял, что хватил через край.
«К жене теперь не подойдешь», – думал он. – «Дурацкая работа!»
Никак участковый не привыкнет оставлять все за порогом. Вот и теперь в голову лезли мысли о детях Воробья. Многих из них Чермашенцев знал в лицо. Как они живут в одной деревне? Ведь должны понимать, что приходятся друг другу братьями?