Закуску приготовили. Шеблонский вернулся. Сели за стол с видом на бескрайнее море воды. Вдали темнел серой ниткой противоположный берег, слева желтел песком Пальцинский остров, заросший поверху сосной гривой.
– Вздрогнули, ребятишки? – улыбнулся Осадчий, поднимая стакан нарзана.
Рюмки стукнулись друг о друга и вновь разбежались. Головы пошли кверху.
– Интересно, какой коньяк у Шеблонского? – бормотал Осадчий. – Армянский, пятизвёздочный? Говорят, он пахнет клопами…
– Ты просто не умеешь его нюхать, – парировал выпад Шеблонский.
Вчетвером они прикончили бутылку, заели шашлыком и пошли гулять вдоль побережья, поглядывая сверху на волны. Осадчий от выпивки отказался. Он был за рулём и не хотел портить жизнь ни себе, ни всем остальным.
С реки, нагоняя волну, дул неуютный северный ветер. Одиноко и пусто было вокруг. Только чайки метались в живом хороводе и кричали заполошными кошками.
Вице-губернатор Штенгауэр сидел у себя в кабинете и переживал изо всех сил. Отношения с мэрией в последнее время окончательно испортились. Взаимные обвинения так и сыплются, как из мешка. Главное обвинение – это срыв отопительного сезона и растрата денежных средств. Дело в том, что губернатор, будучи распорядителем трансферта, направил денежку на другие нужды. Как это принято сейчас говорить, случилось нецелевое использование денежных средств.
Зима, слава богу, позади, даже топки успели остыть, однако обвинения продолжались как никогда. Газеты, словно договорившись, писали об одном и том же: заморозил, прикарманил…