со скидкой для сотрудников. Но если кому-то отказывали в кредите – а такое частенько случалось – этого несчастного отправляли ко мне за плохими новостями. Они уже знали, что им грозит, но все равно приходили. Я издалека могла опознать кредитную заявку, накрепко зажатую в кулаке бедолаги. Они понятия не имели, в чем проблема. Все же было прекрасно. Их кредитная история была идеальной. А им так нужен тот кожаный диван. «Это ужасно», – говорила я, изображая удивление и негодование. Я была хорошим полицейским, а отдел выдачи кредитов – плохим. «Сейчас я позвоню и выясню, что не так».
Я брала эту измятую, заляпанную заявку на кредит, поднимала трубку и звонила кредиторам – а они уже рассказывали мне, как все обстоит на самом деле. У этого пария уже три непогашенных кредита в компании, все в процессе взыскании. И он наврал про своего работодателя. У него задолженность по алиментам на ребенка уже девять месяцев. Есть ордер на его арест, и я должна срочно укрыться в безопасном месте и вызвать полицию.
Моя работа состояла в том, чтобы выслушать все это, не меняя выражения лица. А потом я должна была пересказать все это человеку, стоящему передо мной, но так, чтобы он молча кивнул и ушел, а не начал кричать, умолять, рыдать или распускать руки. Во мне нет ни капли «радости тюремщика». Я охотнее разделю с людьми их боль и смущение. Я чувствовала себя виноватой и такой ничтожной, и так ужасно, что именно мне приходилось сообщать плохие новости людям, которые наверняка уже знали, что их ждет. Вот она я, только что из колледжа, с хорошей кредитной историей и постоянной работой. Кто я такая, чтобы говорить этому парню, что он не заслуживает нового набора для столовой?
Но мне в голову пришла странная и освободительная универсальная истина: имитация уверенности вполне оправдывает себя. Все эти люди со своими помятыми скороварками и поддельными заявками на кредит? Чаще всего они не вовсе не собирались открыть мне свою душу и пойти со мной рука об руку в поисках решения одновременно справедливого и беспристрастного. Нет, им просто нужен был ответ, четкая линия на песке, граница. Даже если этот ответ был «я не знаю», преподнести его должен был человек, излучающий непоколебимую уверенность. И если таковая была, они просто кивали и уходили прочь. Вот и все.