По пути мы заметили, как внедорожники буквально взрываются при
ударах этого крылатого монстра. Куски металла летели вниз,
разбиваясь о камни. Тела наёмников падали туда же. Видеть всё это
было… Я уже много повидал на своём веку, но подобная дикая резня
отдавала чем-то демоническим.
А Шламник спокойно отступил в сторону и улёгся внизу карьера,
недовольно фырча. Похоже, эти двое прекрасно уживались в одном
месте. И их тандем был крайне опасным.
Мы чуть ли не ползком добрались до верхнего края карьера. Я не
знал, как долго протянется невидимость, и уж точно не хотел
испытывать судьбу.
Когда мы, наконец, выбрались, я сделал знак магичке держаться
рядом. Она больше не вырывалась, кажется, увиденное её основательно
проняло.
— Сюда, — сказал я, на полусогнутых пробираясь к мотоциклу.
— Это… жесть… — начала магичка. Но не закончила.
Я понял, что она в шоке. Слов не находилось. В первый раз со
многими так бывает. Но нужно было валить отсюда, так что я не
собирался тратить время на разговоры.
Через минуту мы уже добежали до моего байка. Возле карьера
продолжали раздаваться ужасающие звуки — треск, грохот, лязг
металла. Пару раз наверх взлетали искры и дым, явное свидетельство,
что там бушует нешуточная схватка… скорее, даже не схватка, а
односторонняя бойня, устроенная крылатым чудовищем.
Уже оседлав байк, я почувствовал, как действие зелья тени
начинает рассеиваться. Руки магички, сжимавшей меня за талию, стали
видимыми, а дальше и её лицо.
— Чёрт, — выдохнула она, уставившись на свою вдруг появившуюся
кисть. — Всё, зелье выдохлось…
Я без лишних слов завёл двигатель, повернув голову через
плечо.
— Держись крепче.
Мы рванули прочь, покидая эти проклятые раскопки. Мне
показалось, что что-то мелькнуло высоко в небе — может, та тварь
взлетела, чтобы погнаться за нами — но нет. Никто за нами не
полетел.
Я не жалел газа, потому что не знал, насколько далеко у него
хватит сил и желания догонять нас. Гул мотора бил по ушам, но это
был родной гул, дававший уверенность, что мы уедем подальше от
смерти.
Магичка сидела тихо, прижавшись ко мне. Почти вся её спесь и
задиристость испарились: она сейчас просто дрожала. В груди у меня
что-то сжалось: в конце концов, никто не заслуживал таких жутких
картин.
По дороге я успел подумать, что теперь-то всё станет ещё более
сложным. Не могу сказать, что я не рад экстремальным ситуациям, но
здесь пахло совершенно непосильной угрозой. Ведь Шламник сам по
себе был жуток, а с этим Граксалом — отдельный разговор. Да и то,
как они появились в этом месте, оставалось загадкой.