победитель будет без пощад.
Потому и Фрося не в вопросе,
и у Веры веры больше нет.
И Фавор не явит нам в Форосе
умопомрачительный билет.
И не вспомнит Ваня на диване
как стоял осьмнадцатым в ряду
дед его – матрос на заднем плане,
на японском жутком холоду,
как «Варяг» их погружался рядом,
и дрожал в оторванной руке
мичмана, растертого снарядом,
дальномер, зажатый в кулаке.
Так у молодого недостроя
начался всемирный перестрой.
И горел огнем он, словно Троя,
словно тыща покоренных Трой.
…В августе февральская погода —
не развидеть в будущем ни зги.
Господи, прими их всех у входа,
Всецарица, плакать помоги!
Чтобы люд, измотанный строеньем,
нестроеньем балок и стропил,
водку пил и пел под настроенье
но слепую родину любил.
И не веря массовости куцей,
не беря партийности в пример,
знал: у двух бескровных революций
одинаков жуткий глазомер.