Санкт-Петербург встретил их июньским теплом. Легкий ветерок с Невы трепал Глафире волосы. Всей грудью она вдыхала знакомый воздух. Татьяна любовалась огромными домами, широкими улицами, соборами, мраморными львами и тайком крестилась.
– Гляди Танечка, это и есть столица! – на осунувшимся лице лихорадочно блестели фиалковые глазищи. – Как тебе, нравится?
– Камней больно много, – супилась Татьяна. – Тут человеку пропасть, все равно, что чихнуть. Раз – и нет тебя. Потерялся, и не сыщут.
– Да, ладно тебе, – смеялась Глаша.
– О, гляди, какие ноздри у львов. Отчего таки страшные? Как есть, бесовский город.
На счастье, девушки нашли довольно быстро швейную мастерскую в Щербаковом переулке[7], недалеко от набережной реки Фонтанки, куда их охотно взяли. Хозяйка мастерской, строгая дама, лет сорока, обговорила с ними условия работы, предложив неплохой заработок и даже похлопотала об их жилье. Она проводила подруг к своей приятельнице, сдающей комнаты.
Комнатка тоже оказалась в Щербаковом переулке, совсем близко с работой, сухая и чистая, с одной широкой кроватью, образами над ней, обеденным шкафом и комодом. Но главное, чему так обрадовалась хозяйственная Татьяна, это то, что в углу комнаты располагалась прямоугольная голландская печь с плитой для готовки, облицованная голубоватыми, веселыми изразцами.
– А печка не дымит? – деловито осведомилась рыжеволосая умница.
– Нет, только в прошлом годе чистили дымоход, и ремонт в комнатах делали.
– Ну вот, тут-то можно и жить теперь, – обрадовалась наконец Татьяна. – Я посмотрела – соседи тут тихие. Кажись, трезвые.
– Ну, что вы, девушки. С этим у нас строго, – согласилась хозяйка. – У меня здесь больше работницы живут. Из мужчин только студенты, а мужиков я не селю сюда – с ними хлопот много. И семейных с дитями не селю. Сейчас я вам чайник принесу.
Спустя время, когда девушки напились чаю с кренделями, купленными в кондитерской, Татьяна развязала узел с деньгами и, сосредоточенно нахмурив брови, пересчитала оставшиеся средства.
– Гляди, какая я у тебя бережливая. Мы совсем мало истратили по дороге. Большая часть денег цела.
– Конечно, – усмехнулась Глаша. – Я с твоей экономией часто голодная засыпала.
– Ничего, Глашенька, были бы кости целые, а мясо нарастет. Мы теперь денежки копить станем. К зиме одежу кой-какую надо будет справить. Ботинки новые тебе, платьев, чулок теплых. Часть я и сама пошью. Тут, поди, тканей в халантерее можно купить.