– Ну, почему бы и нет? – безотчетно и зло шутила Глафира.
– Пейте! Пейте пока это вино. Оно довольно хмельное.
Большими глотками она с жадностью осушила бокал.
– Ого! Не так скоро, эдак вы у меня просто уснете на этом рояле.
Глаша рассмеялась и легла на бок, подогнув под себя ноги и слегка запрокинув голову. Черепаховый гребень выпал из ее прически, и русые волосы тяжелым водопадом упали с рояля на пол.
– Вы похожи на ведьму, ma chérie.
– О, когда-то я это уже слышала. От двух джентльменов.
– И где это было?
Глаша перевернулась на спину, запрокинув шею так, что длинные волосы разметались, словно змеи по глянцу рояля.
– Tu as de beaux cheveux[12]
– De quoi tu parles?[13]
– Я спрашиваю тебя о том, где это, двое джентльменов сказали, что ты похожа на ведьму?
– О, – продолжала дурачиться Глафира, – это было очень давно и далеко отсюда. В ле-су-уу, – последнее слово она почти пропела пьяным голосом.
– Хорошо, – Горелов присел на банкетку, ближе к роялю. – Продолжайте. Вы сказали, в лесу.
– Да, в ле-су-уу-уу. Темном и страшном.
– А как вы в нем оказались?
– Я? Ходила по грибы, – рассмеялась Глаша. – А потом я оказалась в дормезе, а там…
– Продолжайте… Прошу вас. У вас было рандеву сразу с двумя джентльменами?
– Было и что с того?
– Глафира Сергеевна, вы сводите меня с ума.
– Они так тоже говорили. Оба! – Глаша хихикала, запрокинув голову к потолку. – А более я вам, господин Горелов, не скажу ни слова. Довольно с вас. А то еще плохо спать будете… Спать! Я хочу спать.
Но в этот момент она более явственно услышала тот самый шепот. Он показался ей таким знакомым. Глаша раскрыла шире глаза – потолок отчего-то потемнел. По нему стали носиться черные тени и клубы дыма. Потолок зажил собственной жизнью. Ей даже почудилось, что часть белой лепнины, ровно на том месте, где висела огромная люстра в сто свечей, вдруг растаяла, растеклась, словно воск, и появилась живая прогалина, идущая в ночное небо. А с неба падали хлопья снега. Она отчетливо почувствовала на губах и щеках холодное касание снежинок.
Горелов же ровным счетом ничего не замечал. Лихорадочным движением он подвинул на себя Глафиру и раздвинул ей ноги. Ее раскрытая вагина находилась возле самого его лица.
– Послушная девочка, ты надела лишь одни чулочки, и не стала надевать панталоны. Иди ко мне. Ты такая мокрая.