И сколько не тычь бумагами себе в лицо, все равно буквы будут выставляться в странный силуэт, или же то были просто остаточные ассоциации. Он закрывал глаза и видел тело, ее тело, в старом халате и странную ухмылку. О ней нельзя было думать, но она сама лезла в голову. Светлые, странные волосы… и голос. Тихий голос, не низкий и не высокий. Приятный, мелодичный, хотя ему и очень не хотелось это признавать.
Герберт потряс головой и вновь уткнулся в бумагу, монотонно проговаривая напечатанные на ней отчеты. Так лучше воспринималось, можно было, наконец, отвлечься.
За стеклом проносились машины. Их было столь много, что они не то что бы мешали сосредоточиться, даже напротив, создавали особую симфонию большого города. Пасмурные облака очень низко весели, их царапали многоквартирные бетонные изваяния. Смеркалось.
Когда над улицами начала сгущаться тьма, одинокий мужчина, наконец, выдохнул. Подошел к окну и уставился за него – туда, где прохаживались люди. Где ветер качал в клумбах маленькие, пыльные цветы неопределенного цвета. Работать дома, именно сегодня, было омерзительно. Как и оставаться наедине с самим собой. Воспоминания, которые он стремился от себя отогнать, въелись в подсознание так же, как кислота въедается в мягкие металлы. Это нельзя было оставить просто так. Нельзя было отпустить, забыть, или проигнорировать, хотя он очень старался.
Что-то низменное, тяжелое… тянуло его в тот дешевый бар снова. Тянуло с такой силой, что Келер начинал злиться сам на себя. Неужели все правда, и он больше над собой не властен? Или вопрос только в силе воли, которой сейчас ему не хватает?
Чем эта шлюха сейчас занимается? Рабочий день начался. Скорее всего, демонстрирует свое тело любому, кто зашел, позволяя совать ей за белье мелкие чаевые. От представления этого зрелища сводило зубы, подкатывала тошнота. Но, почему-то, мужчина уже искал глазами плащ, чтобы накинуть его на белую рубашку… Думал, поехать ли на машине, или пройтись пешком, на случай, если он будет пить.
Конечно он будет.
Еще утром обещал сам себе, что никогда больше не переступит порог этого злачного заведения. Что не подойдет к нему даже на несколько километров, однако… сейчас он странно ухмылялся, и эта ухмылка больше походила на злобный, неконтролируемый оскал.
Ведь с другой стороны, чего ему стыдиться? Не он же облизывает своим телом шест и предлагает секс любому за пару купюр. Не он же стоит на коленях большую часть своей работы. Что такого в том, если он просто придет и… посмотрит? Посмотрит на своего соулмейта. Еще разок. Впитает еще больше ненависти, и…