Однако первые боевые успехи казаков быстро закончились. Первоначально застигнутое врасплох красное командование, со временем овладело ситуацией. Спешно мобилизовав местных крестьян, красные стали теснить казаков, лишившихся былой мобильности. И причиной тому была казачья хозяйственность. Прорвавшись в красный тыл, казаки захватили многие большевистские комитеты. Там хранилось экспроприированное у разных богатеев бодро. В казачьи руки попали огромные богатства. Множество гуртов племенного скота, мануфактура, ценная мебель, сотни ювелирных изделий, золотая и серебряная церковная утварь. Всё что до их прихода смогли изъять у классового врага революционные комитеты, как будто специально приготовив такие богатства к приходу белоказаков.
Сказочно разбогатев, казаки вмиг утратили свою былую лихость. Они стали уклоняться от столкновений с красными, всячески оберегая свою добычу. И это оказалось их главной ошибкой. Красные войска стали со всех сторон теснить казачьи части, не давая им возможности для манёвра. Вскоре стало ясно, что вырваться из окружения казакам не удастся. За стяжательство придётся заплатить не только утратой неожиданно обретённых богатств, но и самой жизнью. Это приводило казаков в бешенство. Каждый стал стараться выжить любой ценой, при этом, не расставаясь с богатствами. Дисциплина в частях рухнула. Командиров ни кто не слушал. Редкие подразделения ещё сохраняли остатки былой боеспособности. Это относилось к сотне есаула Евгения Николаевича Татаринцева, которому удавалось держать своих подчинённых, что называется, в узде, вселяя в них уверенность, что им удастся вырваться из красного окружения и пробиться к своим.
Однако отбиваться от красных отрядов становилось всё труднее и труднее. Противник наседал со всех сторон. И на военном совете, который пришлось собрать Татаринцеву, было решено бросить обоз и налегке прорываться к своим. Как ни тяжело было казакам расставаться с захваченным имуществом, но жизнь была дороже. Но расставаясь со своим добром, казаки желали, чтобы все находились в равных условиях и поэтому потребовали от своего командира оставить возлюбленную.
– С бабами нам не уйти от красных, – в один голос галдели казаки.
Как ни горько было есаулу расставаться со своей Катей, но делать было не чего, рассориться со своими кавалеристами он не мог. Эмоции в сотне накалились до предела, и своеволие командира могло обернуться полной анархией и тогда о спасении не могло быть и речи. А за провал военной операции в белом штабе придётся отвечать. Там люди военные и миндальничать не станут. Им не объяснишь о внезапно возникших любовных чувствах.