А вот моя школьная подруга пятиклассница Мара Фридман любила исполнять канкан. Однажды, когда родителей не было дома, Мара вызвалась обучить меня этому танцу. Из маминого шкафа мы извлекли две полупрозрачные шифоновые юбки – те, о которых она, кажется, забыла. Укоротили их, сделали разрез спереди, пояс, завязываюшийся бантом. И пустились в пляс, высоко задирая выпадающие из разреза ноги. При этом пели куплеты из комической оперы Роберта Планкетта «Корневильские колокола». – «Смотрите здесь, смотрите там, нравиться ль всё это вам?»
Мы не заметили, как в комнату заглянул вернувшийся с работы отец. Мне устроили порку ремнём. Мара отделалась испугом. Но она чувствовала себя виноватой в том, что я подверглась наказанию, и решила искупить свою вину. Её кошка принесла котят, и Мара подарила мне самого красивого – ярко окрашенную трёхцветную кошечку.
Котёнка отец согласился принять по единственной причине. Мы жили на высоком первом этаже старинного здания с отдельным входом со двора. И у нас водились мыши. В детстве у меня даже была игра в кошки-мышки. Ночью, когда все спали, я садилась на стульчик возле мышиной норки, наблюдала за поведением зверьков и пыталась схватить их рукой. После того, как Пуська подросла, мыши ушли. Пуське очень нравилось жить в нашем доме. Ей предоставили свободный выход во двор, так что было, где разгуляться, поточить коготки и поохотиться. В квартире она не делала ничего, что могло бы вызвать недовольство хозяев. Но два раза в год приносила котят. Рожала их в поленнице дров, а потом приносила в зубах в дом. И были они все ярко-ярко рыженькие. Когда котята подрастали, я складывала их в корзинку и относила на рынок. Разбирали их за один день. Такие они были хорошенькие.
Пуська была на сносях, когда мы готовились к переезду в другой город, где отцу предложили должность проректора университета. И отец категорически отказался взять кошку с собой. Жестокий человек! Я плакала, умоляла. Но он настоял на том, чтобы я отнесла Пуську на рынок и выпустила там. А она должна была вот-вот родить.
В поезде отец вдруг опомнился и начал сожалеть о своём бессердечном поступке. Однако ничего изменить было уже нельзя. Тогда я впервые подумала о том, что причинённое кошке зло может вернуться к тому, кто её предал. К этой мысли меня привели последующие события.