* * *
– Ты чего в такую рань? Уезжаешь куда? – пропуская в прихожую сына, спросил Дед.
– Да нет! Похоже, пап, я уже приехал, – не выпуская изо рта борсетки, прошамкал в ответ Сан Саныч, – пусть пока чемоданы у тебя…
С грохотом упали на пол чемоданы, и из открытого рта вывалилась борсетка, глаза Саныча округлились, сглатывая слюну, лицо заострилось и напоминало стрелку компаса, которая двигалась за неуловимым полюсом похоти. Он пораженно смотрел куда-то мимо Деда. Дед невольно обернулся… Из ванны в спальню медленно и плавно «перетекала» абсолютно голая, великолепно сложенная женщина-ангел, на ходу изящно вытираясь полотенцем. Ее белокурые мокрые волосы волнистым каракулем падали на мраморную кожу плеч и спины. У входа в спальню ангел остановился, нисколько не смущаясь, посмотрел в сторону любующихся ею мужчин и игриво подмигнул то ли голубым, то ли карим, то ли серым глазом… Цвет глаз никто не заметил. В глаза мужчины не смотрели.
– Антонина Петровна! – с нежной гордостью выдохнул Дед.
– А??? – возвратился на землю Сан Саныч.
– Антонина Петровна, говорю, иногда убираться ко мне приходит. Ты чего, собственно?
– Па, давай вечером, – засуетился сын, глядя на часы и двигая к стене свои чемоданы. – Работа!
– Так вечером я… – попытался придумать Дед, показывая недвусмысленно на спальню.
– После шести буду, – уже из подъезда крикнул Сан Саныч, торопливо сбегая по ступеням.
Дед в сердцах хлопнул дверью, постоял, раздумывая над ситуацией, пнул чемодан и, глянув еще раз на себя в зеркало, направился в спальню. Перед входом в спальню распахнул халат и, затянув «…я люблю тебя до слез…», толкнул дверь от себя. Эффект был неожиданным. Опять зазвонил дверной звонок. На этот раз звук его казался неприятным, я бы даже сказал, просто отвратительным! Дед натянуто улыбнулся вглубь спальни, запахнул халат, морским узлом завязав пояс, и армейским шагом пошел к двери.
– Забыл чего, Сашка? – открывая дверь, спросил с некоторым раздражением Дед.
– Дед, открывай быстрей, я в универ опаздываю и писать хочу, – ответил молодой голос, тембром напоминая голос самого Деда.
Дверь открылась, и в прихожую, выдавливая Деда из проема двери, ввалился высокий молодой парень лет 20–22. Коротко стриженный, в драных джинсах, линялой футболке и видавших виды кедах. На широком плече, похожий на гигантский батон «Любительской» колбасы из рекламы, лежал большой боксерский мешок, за спиной огромный туристический рюкзак, с притороченной бухтой альпинистской веревки, а подмышкой шевелил колесиками скейт. Но это еще не все! В одной руке он держал горный велосипед, с налипшими на колеса кусками грязи, а в другой за петельку волочился толстый чемодан, на попискивающих колесиках.