— Мы же на “ты” перешли, — с усмешкой в голосе говорит Андрей. Я смущенно улыбаюсь. — Тогда как знаешь, мы просыпаемся очень рано, — замечает мужчина, переключая передачу. И снова этот гадкий звук. — У тебя коробка на ладан дышит. Как ты до нас доехала?
Я пожимаю плечами.
— Сама не знаю. Молилась всю дорогу.
Бросив на Андрея взгляд, вижу, что он улыбается.
— Ну ничего. Если хочешь, Клим, это мой сын, посмотрит машину, — предлагает мужчина.
— Да как-то неудобно.
— Брось, мы же теперь одна команда, — повернувшись ко мне, Боголюбов хищно ухмыляется.
Его взгляд шарит по моему телу, он буквально раздевает меня. А я не могу отвести глаз от его губ и щетины, пока не подпрыгиваю на очередном ухабе.
Дальше мы почти не разговариваем и едем в тишине, потому что тут даже радио не ловит. Только в том месте, где начинается обрыв, Андрей просит, чтобы я не ездила здесь одна, особенно в дождь или, как сейчас, в тумане.
Окна открыты. И я все не могу надышаться. Воздух здесь и правда обалденный, живой, густой, им хочется напится, в него хочется нырнуть.
Дорога по грунтовке занимает почти пятнадцать минут, а затем мы въезжаем на замку. В летних зеленых сумерках уже толком ничего не видно, разве что коттедж.
Он бревенчатый, многоуровневый, с асимметричной крышей и большой верандой. Нижняя его часть обложена камнем. Дом выглядит добротным, надежным, сделанным на века. Над крыльцом светит фонарь, но в доме и на остальной территории освещения нет.
— Вот здесь ты будешь жить, — сообщает Андрей, когда мы выходим из машины. — Как и обговаривали, проживание и питание за счет фирмы. — Я несколько раз киваю и вздыхаю полной грудью.
До меня доносится запах реки и свежего дерева.
Услышав приближающийся собачий лай, инстинктивно жмусь к Андрею.
— Не бойся, наши собакены не кусаются, — мужчина слегка приобнимает меня за талию. — Во всяком случае, те, кто не сидит в загоне. — К нам подбегают две собаки – хаски, и, не обращая на меня внимания, начинаются ластиться к своему хозяину. — Это Тася и Веста, они сестры, — Андрей треплет их за головы и велит сидеть. Хаски послушно садятся, не переставая радостно махать хвостами. — А это Магеллан, — приподняв ладонь, сообщает мужчина, — наш старина бладхаунд. Он у нас тут в единственном экземпляре, что-то вроде раритета.