Дробязко замер. Надо же, запомнил имя-отчество.
– А вы уверены, что она так вам нужна, ваша Нина Валентиновна?
– Угу, – кивнул Дробязко.
– Ладно, – неожиданно легко согласился начальник. – Найду вам адрес. Завтра приходите, попозже, часов в девять. Я допоздна работаю.
***
Около девяти вечера Федор Иванович уже прогуливался вокруг знакомого облезлого дома и боролся с сомнениями. Идти в паспортный стол не хотелось по нескольким причинам. Во-первых, начальник явно был с прибабахом, а стало быть, невменяемый; кто его знает, что ему в голову придет в связи с собственной фамилией, – а вдруг и в самом деле начнет с раскаленной сковородкой бегать или за душой Федора Ивановича охотиться; а такое в планы Дробязко не входило, ему душа самому еще была нужна. Во-вторых, вероятность получить нужную информацию казалась ничтожно малой, учитывая срок давности и, опять же, ненадежность Валерия Павловича. Наконец, и это было самое неприятное, нахлынула странная апатия и поблекла уверенность в правильности выбранного пути. Да и сама цель, высокая и чистая, любовно взлелеенная Федором Ивановичем и водруженная на пьедестал, на какое-то время перестала быть ясной и достойной.
Прочь, сомнения, прочь – отмахнулся Дробязко от неприятных мыслей. Все идет по плану, все для победы. Очередной шаг на пути – встреча с придурковатым Сатаной, а дальше – вперед, к цели. Только бы он чего-нибудь не выкинул. Вот и время для аудиенции подобрал подходящее – вечер, темно уже. Посетителей в паспортном столе нет.
Рабочее время паспортного стола, действительно, уже закончилось, и бесконечные бабушки разошлись по домам, но дверь была не заперта, а коридор ярко освещен. Судя по голосам и возне в кабинетах труженики бумагомарательной индустрии работали на износ, перевыполняя план по заверению анкет и производству справок. Громче всех остальных звучал надрывный стон Валерия Павловича, отчитывающего нерадивую паспортистку:
– Ну что же вы, Наталья Аристарховна! Как можно было так все перепутать! Вот, смотрите, в синей папке – улица Белинского! А в красной – Тургеневская! Вы что, Белинского от Тургенева отличить не можете? Это же совершенно разные писатели! Теперь все надо заново проверять!
Завывания Сатаны лишь изредка прерывались невнятными звуками, издаваемыми пытающейся оправдаться паспортисткой; слышались также шаги и шепот в соседнем с сатанинским кабинете; в общем, работа кипела, несмотря на поздний час. Обстановка подействовала на Дробязко успокаивающее. Уверившись, что по крайней мере сегодня на его душу никто покушаться не будет, он постучал в дверь кабинета.