Апокрифъ - страница 24

Шрифт
Интервал


– Уж и не полагал, граф, что там у вас в Аравии столько снегу. Не все, оказывается, нам ведомо, живущим здесь, на брегах Невы. – Однако сразу же смолк, испытав на себе косой взгляд императора.

Между тем Литта, уже закончивший свое повествование о странствии в пустыне, подал знак фон Штраубе. Тот сразу же подхватил:

– Рыцари древнего Мальтийского ордена святого Иоанна Иерусалимского коленопреклоненно приветствуют рыцаря-императора, чья благословенная Богом страна раскинулась между всеми четырьмя великими океанами Земли… – и тут, к ужасу своему, вдруг понял, что начисто позабыл последующие слова.

Однако, по счастью, император в этот миг неожиданно сам его перебил.

– Слышали, граф, что сказал этот молодой рыцарь? – спросил он, обращаясь к Ростопчину. – Между четырьмя океанами. Отныне так и надобно говорить и писать. Особливо, граф, если бумаги идут через вашу коллегию и могут попасть на глаза британскому Георгу. Ибо поход на Индию и, следственно, выход к Индийскому океану – дело лишь времени, причем не столь отдаленного, уверяю вас. А чем завершится сей поход при известной слабости англичан в сухопутных баталиях – надеюсь, понятно всем.

Граф почтительно склонил голову в знак полнейшего своего согласия с монархом.

Тем временем фон Штраубе успел вспомнить недостающие слова, однако это оказалось лишним. Император приблизился к ним пятерым и сказал:

– Встаньте, благородные мальтийцы. Я вижу, вы и так истомлены долгими странствиями.

Все поспешно поднялись с колен. При этом братья Жак и Пьер, утайкой от комтура изрядно выпившие по дороге, дабы спастись от холода, крепкого вина, слегка покачивались в своих жестянках, так что, пожалуй, впрямь смотрелись как порядком истомленные.

– А мы тут говорили с графом о государственных делах, – продолжал император, – вдруг я смотрю в окно и что вижу? Сию обветшавшую повозку с рыцарями, едущими в ней. Какой иной рыцарь, будь он на моем месте, отказал бы странствующим собратьям в приюте?

Даже, пожалуй, и фон Штраубе, не знай он о предуготовленности такого поворота дел, не усомнился бы ни на миг, что так оно и было в действительности – столь искренне говорил все это государь.

– О, поступок истинного рыцаря! – тоже с искренними совершенно слезами умиления проговорил комтур, прижимая руку к груди. – Граф Литта, последний комтур скитающегося ордена, приветствует вас, государь.