Из тюрьмы я вышел без гроша в кармане и крыши над головой, а всего пару месяцев спустя у меня были куча денег, красивая одежда и роскошная жизнь. Марк Хульстрём доверил мне ключи от «Андеграунда», куда, почуяв запах денег, зачастили девицы из Копенгагена. Впервые в жизни я почувствовал себя важной персоной, причастной к большому делу. И хотя от боксерской карьеры я отказался, но продолжал участвовать в спаррингах и хотел оставаться в форме. Я не бросал тренировки в спортзале Хульстрёма, а потолстев, перешел в полутяжелый вес.
Мой биологический отец перебрался через Большой Бельт в Нюборг. Я не видел его больше десяти лет, но теперь я повзрослел и решил попробовать наладить с ним отношения. Однако встречи, даже в лучшем случае грозившей обернуться неловкостью, ждал без особого энтузиазма. Составить мне компанию согласился двоюродный брат Ларс, и серым утром мы сели на паром из Корсёра в Нюборг.
Мои опасения оправдались. Отец был груб и не раскаивался в том, что нас бросил. От него уже средь бела дня разило алкоголем. Мы ушли, не задержавшись у него и часа. Я страшно расстроился и рассердился.
Чтобы прийти в себя, мы с Ларсом зашли в бар в Нюборге. Это была ошибка. Какой-то пьяница сначала не давал нам играть в бильярд, а потом принялся задираться. Я всячески старался его игнорировать, но когда он меня ударил, ответил резким апперкотом. Бармен сказал, что закрывает заведение и вызывает полицию, и мы с Ларсом ушли. Мы разделились, но Ларса арестовали почти сразу, а меня – по возвращении в Корсёр.
Мне предъявили обвинение в нападении и приговорили ко второму сроку – на сей раз к шести месяцам в Хельсингёре. То, что меня спровоцировали, не учли. Теперь на меня завели «досье» – папку с документами о привлечении к ответственности за рукоприкладство. Из тюрьмы я написал Вибеке признание. Тот, каким я был тогда, писал, что беда преследует меня, как собака. Но мы все равно могли бы жить вместе. Примеряя на нас образы американских гангстеров, Вибеке я представлял своей «Бонни», а сам подписывался «твой Клайд».
Пребывание в тюрьме, с его погружением в уголовную среду и постоянным риском насилия, не помогает порвать с преступной стезей. Избивая кого-то, я редко получал удовольствие, и друзья никогда не считали меня злым. Но я был верным, иногда даже чересчур, и при малейшей угрозе защищал себя и друзей. Я не из тех, кто уклоняется от драки.