Не удержавшись, я закрыл глаза, поднял руку, вытянул
указательный палец и безошибочно ткнул им в жёсткий подлокотник
кресла – туда, где его пересекала короткая, но глубокая царапина.
Сдвинул палец на несколько миллиметров – ещё одна. И ещё одна. И
ещё десяток.
Так я отмечал удачные операции, проведённые моим отрядом. Сто
девятнадцать отметин – сто девятнадцать операций.
Это, конечно, формально было порчей принадлежащего Администрации
имущества, но все, кто об этом знал, всегда закрывали на это глаза.
Как и на то, что корабельные техники нет-нет, да и приделывали к
«Спектру» какую-нибудь новую, неучтённую конструкцией, деталь,
модернизируя бот таким образом под наши просьбы. А детали потом
списывались то по сроку годности, то просто утерянными. А всё
потому, что авторитет «Мёртвого эха» был не просто на высоте – он
был выше всех возможных высот.
И тем больнее было падение.
В каком-то смысле, «Спектр» в его нынешнем состоянии – это самая
яркая и красноречивая иллюстрация истории отряда, какую только
можно выдумать. Хищный стремительный стелс-бот, выныривающий из
ниоткуда неожиданно для противников, игнорирующий все системы
обнаружения и защиты, а то и просто насмехающийся над ними,
наносящий удар кораблям и станциям в самое чувствительное место –
во внутреннюю структуру, в тех, кто обеспечивает работу этих самых
кораблей и станций...
И вот теперь он лежит, поглощённый буйной природой зелёной
планеты, и никто даже не знает, что он тут вообще есть. От него
осталась только лишь одна гулкая пустая оболочка, и даже дикие
твари не решаются с ним связываться.
Вот только одно различие всё же есть. Я-то, в отличие от
«Спектра», нашёл тех, кто принял меня. И пусть это самые отбитые,
наглые, рисковые, а иногда и вовсе безрассудные «пираты», но это
именно тот вариант, что и был нужен.
А всё потому, что корабль, в отличие от меня, не способен
открыться без посторонней помощи. Не способен впустить в себя
других.
Впрочем, я и про себя так думал.
А оказалось – могу.
Значит, и «Спектру» тоже нельзя отказывать в этом. Да, конечно,
это холодная мёртвая железка, и я это прекрасно понимаю... Но в то
же время я не могу в полной мере считать его бездушным. Слишком
много мы вместе пережили. Слишком часто я сжав зубы уговаривал его
протянуть ещё немного, глядя при этом на гаснущие одну за другой
цепи питания двигателей. Слишком много раз он проносил нас через
облака огненных разрывов от попаданий в цели-обманки, исправно
скрываясь от сканирующего излучения противника.