– Ну – так… – ответил Федька неопределенно. Вообще то он читать умел, даже выпуски про Шерлока Холмса читал втихаря, но скрывал это от остальных мазуриков, чтобы не засмеяли, не любят здесь больно то грамотных.
– Тогда читай. – Бежевый протянул ему какую то небольшую бумаженцию.
На ней было написано: «Доктор Непомнящий Викентий Иванович. Ул. Мясницкая, дом 8, вход со двора. Прием с 2 часов дня до 6 часов вечера».
– Так что не бойся, парень, пошли, – кивнул Бежевый. – Заодно и борщом горячим накормлю.
Если по правде, то уже месяца два у Федьки в брюхе горячего не было, ежели тепло и потреблял, так только через спину, от этого котла с кипящим варом. Да и бумажка, что доктор, все таки как то успокаивала…
Эх, все одно пропадать! А с борщом в брюхе – глядишь, выйдет еще и побарахтаться на этом свете малость… Так думал Федуло, уже шагая за Бежевым, держась, понятно, чуть на расстоянии, потому что был с понятием: не дело для доктора рядом с таким мазуриком по городу идти.
* * *
Хоромы на Мясницкой у доктора были прямо таки буржуйские. Имелась даже ванная с беломраморным корытом. Федуло слыхал про такие: вон тот красный крантик повернешь – и на тебе сразу же горячая вода, потому что титан уже растоплен и впрок, не жалея угля, ту воду греет.
В ванную Бежевый завел его не случайно.
– Тебя, – усмехнулся он, – эдакого то чумазого, и на кухню пускать нельзя. – Ты давай ка, братец, сперва… – Пустил горячую воду, мочало и мыло хорошее, цветочное принес да шмотки какие то – не новые, но вполне чистые. – Как отмоешься, – сказал, – переоденься. А старое положишь сюда, в мешок, – еще сгодится.
Тоже оказался с понятием: не выкидывать же, вправду, старое шмотье. Эта душегреечка на рыбьем меху, хоть и вся в смоле, а уже вторую зиму его, Федьку, спасала.
За понятие Федька его отблагодарил тем, что отмыл себя без обмана. Чуть не весь кусок мыла извел, даже голову помыл, чего уже года, наверно, полтора не делал. А мочалом – только что кожу с себя не содрал заживо.
Сам чистый, в чистом тоже шмотье, почувствовал себя Федька Федуло прямо ни дать ни взять буржуём. А горячим борщом уже тянуло из кухни, ох как тянуло! И по запаху не ошибешься: с мясцом был тот борщец, точно, с мясцом!..
Вот что, правда, малость удивило: никакой прислуги у этого буржуя, Бежевого, в квартире его буржуйской не имелось. И борщ сам наливал, и хлеб резал сам. Зато как наливал, как резал! Наливал половником, большущим, как ковш, и таких половников три штуки в тарелку вбухал. А каждый ломоть хлеба отрезáл в два пальца толщиной! Это по теперешним то карточным временам!..