— Вы отдали меня на поругание мужчине, разве в этой ситуации
вообще что-то может быть “так”?
— Ой, не драматизируй, — отмахивается она, — от этого еще никто
не умирал. Ты должна радоваться, что хоть так узнала, что такое
мужчина. На тебя б иначе вообще никто не посмотрел. А тут даже не
простой, а дракон!
Так и хочется сказать, что раз это честь, тогда положила бы под
него дочку свою, все были бысчастливы.
Но мачеха вроде бы и говорит словно невзначай, а вроде изучает
мою реакцию, провоцирует. Именно эта мысль не дает мне ответить
дерзко. Что-то тут не так… Надо подумать.
— Как скажете, — сжимаю зубы я, но взгляда не отвожу.
Эренция, стоя позади мачехи, довольно хмыкает. Она всегда с
восторгом воспринимала все издевательства над Адалией. И если
родная дочь трактирщика не могла понять почему, то я это
определенно вижу.
Ее высокая, худощавая фигура кажется угловатой и неуклюжей.
Бледное лицо с заостренными чертами и тонкими губами выражает
постоянное недовольство. Естественно, даже на фоне слабой и
заморенной Адалии Эренция выглядела не сказать, что
выигрышно.
Зависть.
— Где деньги? — требовательно спрашивает мачеха.
— Какие деньги? — старательно изображаю удивление, надеясь на
репутацию Адалии, как совершенно бесхитростной девушки.
— Которые должен был заплатить дракон, — подтявкивает Эренция,
как будто уже мысленно представляет, что сделает с этими
деньгами.
Делаю испуганное выражение лица (ну или мне хочется на это
надеяться):
— Матушка… Так он ничего…
Выдавить слезу или уж не стоит?
Мачеха покрывается багровыми пятнами, выказывая высшую степень
негодования. Был бы у нее свисток, как у чайника, наверное,
засвистела бы.
— У-у-у… бесполезная девка! — срывается на визг мачеха. — Уже и
ноги раздвинуть не можешь нормально! Только и годишься, что в
поломойки. Подбирай свои сопли и вперед убираться! Чтобы все
отхожие места сегодня вычистила. Курица безмозглая!
Она еле сдерживается от того, чтобы сломать свой дорогой веер,
желательно, об меня. Но в конце концов, бросив на меня испепеляющий
взгляд, уходит из комнаты.
Не могу удержаться от усмешки. Мне можно памятник за выдержку
ставить!
Ну, что… Теперь пусть этот дракон и Августа между собой
разбираются и решают, кто не верблюд. Нечего было так со мной
обращаться.
Конечно, убираться я не собираюсь. Как и дальше жить с Августой
и Эренцией. И плата, что оставил дракон, очень мне пригодится.
Главное, сейчас сесть и обдумать, покопаться в памяти Ардении, куда
мне податься.