– То-то! И учти, не шучу я! Когда можно будет к тебе приехать?
– Не знаю, как дела пойдут. Я тебе депеши присылать буду. Только вот не напишешь же в депеше всё, как есть! Слушай, Николка, ты с шифрами на войне дело имел?
– Какие там шифры! Я боевой офицер, моя задача – атаки, манёвры, отступления.
– Жаль, можно было бы в депешах воспользоваться!
– Вряд ли военные шифры нам пригодятся, – улыбнулся Николай, – там в основном цифирь, видел я как-то…
– Ну, конечно, конечно… А вот, я слышал, есть такой универсальный шифр, там без ключа ничего не поймёшь: написано одно, а читаешь совсем другое! Мне один профессор рассказывал, дока в этих делах. Из одного слова берёшь нужные буквы, из другого – сколько их, из третьего – ещё что-то, не запомнил. Ну и получается вроде того, что написано любовное послание, а читаешь шпионское донесение!
– Нет, Савелий, я в этих хитростях не силён! Не по мне это.
– Ладно, тогда о ходе дела писать ничего не буду, а как настанет пора приехать, так и напишу: тётушка, мол, сильно заболела, хочет тебя видеть, срочно приезжай!
– Ох, Савка, вечно у тебя какие-то хитрости! Ты, главное, помни о нашем договоре! Да и не собираюсь я тут долго задерживаться, всё уже понятно, загадку ты распутал, чего ещё?
– Погоди ты, «распутал»! Ещё надо кое-что до конца выяснить, все моменты. Ладно, долго тебя здесь не задержу, только сам никуда не суйся!
Вскоре пришло время Савелию уезжать. Он выскользнул из гостиницы через чёрный ход, растворился в кривых переулках и исчез, оставив Николая в лёгкой тревоге и некоторых сомнениях – слишком хорошо он знал деятельную натуру своего друга.
Глава 5. Санкт-Петербург, октябрь, 1907
Столица встретила Савелия холодным мокрым ветром, унылыми, грязными улицами с продрогшими прохожими и стылыми экипажами, свинцовыми, мрачными санкт-петербургскими реками и каналами. После тёплого, солнечного даже в октябре Крыма это было особенно тоскливо. Зябко поёживаясь, Савелий вскочил в извозчичью пролётку и покатил в сторону Литейного. Размытая фигура, в сером, как питерское ненастье, плаще, следовавшая за ним от самого перрона, вскочила в другую пролётку и, подняв трость, приказала извозчику ехать следом…
* * *
Профессор Кринский принял Савелия в тот же вечер. Долго рассматривал статуэтку, вчитывался в иероглифы на крышке шкатулки, рылся в толстых книгах. Размахивал руками, что-то бормотал, совсем забыв про журналиста. Наконец, немного успокоился и посмотрел на Савелия осмысленным взглядом.