Судя по словам, они подруги, или, как минимум, хорошие знакомые.
Её милость делится с приятельницей историями с отбора, не утаивая даже своих чувств. Она забавно рассказывает про меня, как я единственная засвидетельствовала её прохождение через Арку Помыслов, как меня наградили той веточкой. Тут я не выдерживаю и тоже присоединяюсь к повествованию, дополняя его своим видением отбора. Присаживаюсь рядом на кровать, чтобы меня было лучше видно, и беру её за другую руку.
Несмотря на одутловатость, с лица девушки легко считывается удивление.
– Вы из другого мира?
Я киваю.
– Какой он? – она спрашивает с таким искренним любопытством, что я плюю на все запреты и рассказываю ей о Земле.
– Магии нет?
– Нет, зато есть наука и технологии.
– Кажется, ваша наука сильнее нашей магии, – с грустью замечает леди Томила.
– Отнюдь, – я качаю головой. – Моя мама умерла, когда я была совсем ребёнком, а папа умирал на моих руках. Скорая, это как бригада ваших лекарей, приехала поздно. В тот день было очень много вызовов.
Воспоминания воскрешают застарелую боль. Слёзы застилают взор. Я уже не вижу ничего, только чувствую, как меня берут за руку и выводят из комнаты смертельно больной. И обнимают.
Я утыкаюсь в широкую грудь и рыдаю, не сдерживаясь.
Это место настолько пропитано судорожным отчаянием, затаённой надеждой и мучительным бессилием, что я вспоминаю тот случай, когда отец, напившийся по случаю повышения, рассказал мне, как умирала мама. Она тоже умирала одна в больничной палате. Папа не мог быть с ней, потому что ухаживал за мной. Я заболела атипичной пневмонией. Взрослые с трудом выкарабкивались из этой заразы, а я, ребёнок, умудрилась её подхватить.
И умирающий на руках папа. Мы с мачехой были рядом и держали его за руки. Я помню, как всё время глядела на часы в ожидании скорой. А он…
– Я рад, что умираю дома в окружении близких, – его слова до сих пор звучат в моей голове.
Нет, эту боль невозможно излечить. С ней можно лишь научиться жить.
Мои рыдания стихают. И приходит осознание, в чью жилетку я только что лила слёзы. Только моё состояние его высокопревосходительство расценивает по-своему:
– Именно поэтому я и отверг идею с добровольной передачей силы.
– Спасибо, – шепчу ему, продолжая прятать лицо на его груди.
Он тихо продолжает, словно пропустил мою благодарность мимо: