–Нинка, ты вот мне скажи, как ты под кровать то забралась, кот и тот, пищит, когда лезет.
– Заберешься, когда такое чучело нарисуется, ну прям еще чуть, вот те крест, родила бы, – сказала, отряхиваясь, жена.
–Так, а чего тогда. Дети – то у нас уже выросли. Вдвоем живем. Давай я тебя, еще раз пугану, – в шутку сказал Офигеннович.
–Я те пугану, так пугану, сам напугаешься, – шлепнула его Нинка, по капюшону.
–Да я ж попросить только шел, насчет двери, чтоб закрыла.
–Попросить он шел, – начала успокаиваться жена, – Ты бы еще додумался голову в руки взять, как муж у Клавки. Тот тоже попросить пришел, а голова в руке.
– Иди ты? – не поверил Офигеннович, – сам отвинтил или помогли?
– Из папье-маше сделал. Следователю потом объяснял, что жену повеселить хотел.
–А следователь – то причем?
– А притом. Клавка, то теперь молчит, и все креститься не переставая.
4
– Дело что ли завели?
–Какое там дело. Ворон ворону глаз не выклюет. Ходит теперь к следователю каждый день, его голову лепит. Тот говорит, что его теща достала.
– Так дверь – то за мной закроешь? Или сказки рассказывать будешь? – нетерпеливо спросил Офигеныч, – мне в отличие от тебя, за выползками надо.
Оглядев его в прихожей – в «ОЗК», с эмалированным ведром в руке, Нинка всхлипнула.
–Ты чего? – опешил он, – не на войну же ухожу.
– Предчувствие у меня, Фигушенька, не кончиться добром, эта затея твоя с выползками.
– Ты это брось. Ладно, некогда мне глупости твои слушать. Уползут ведь, заразы. Жди потом, когда Соньке снова приспичит, круговорот пополнить …
Омываемое, уже мелким дождиком, под отсветом из-за плотно закрытых шторами окон первого этажа, на цветочных грядках, тянувшихся вдоль всей пятиэтажки, стояло что-то зеленое.
Длинный резиновый плащ, полностью скрадывал фигуру. Надвинутый на самые глаза капюшон скрывал лицо. Лобный фонарь светил поверх грядки, не пугая вылезших ночью подышать, длинных, жирных червяков.
– Попался, а экземпляр-то какой, – обрадовался Офигенныч, первому выползку, оценивая его длину, перед тем как бросить в ведро, – такой-то наживкой, и сом не побрезгует…
Семен Семенович, похлопав по филейной части жену, поднялся к кровати. Вчера, коллеги по работе, сначала на производстве, а затем и в кафе, отмечали его знаменательную дату. Год подготовки к пенсии, ему исполнилось пятьдесят девять лет.