Собственно говоря, ничего особенного после этих моих слов не произошло, ну, воробей как-то разве что нервно чирикнул, да комар в сторону шарахнулся (это, впрочем, может от того, что мне выдохнуть пришлось), а так всё как было тихо, так и осталось. Я вздохнул. Не поверил. Значит, будет еще хуже, чем я думал. Будут искушения наравне со Христовыми, чтобы чадо неразумное поскорее перебесилось. Ну, посмотрим.
Медленно я поднялся и пошел по дороге к дому, держа в руках емкость с остатками портвейна. Сначала я хотел их вылить, поумничать, мол, сказал – как отрезал, однако потом передумал. Не все ж в округе такие ренегаты как я, надо и о них подумать. И только я о них вспомнил, как тут же и увидел на скамеечке во дворе дядю Гену. Я отдал должное его дару материализации, и решил осчастливить именно его.
Мой приход дядя Гена почуял заранее, поэтому никакой суеты в его действиях не было. Деловито взяв предложенную емкость, он отпил из нее ровно половину содержимого и протянул обратно мне.
– Глотни-ка сам.
– Да я не буду.
– С чего так?
– Не хочу, – скромно ответствовал я, гордясь собой.
– Ну, тогда давай я.
Бутыль перекочевала обратно и стремительно опустела. Бесполезную уже ёмкость дядя Гена деликатно поместил в урну.
Минут пять мы молчали: я давил в себе жалость, дядя Гена настраивался на связь с Космосом.
– Ты это… Я попозже за пенсией сгоняю, подходи.
«Начинается», – с тоской подумал я. Вслух произнёс:
– Да не… Не буду я.
Дядя Гена взглянул на меня повнимательней.
– Совсем хреново?
Я задумался. Потом кивнул.
Дядя Гена закурил и прищурился.
– Думаешь, лучше будет?
– Не знаю…
– Будет, будет, будет всё лучше, чем вчера… – фальшиво просипел дядя Гена. Пока мы были с ним на одной волне, и безбрежный Космос был с нами, и мы понимали друг друга с полуслова.
– Молодец, – произнёс дядя Гена, хотя было ясно, что думает он совсем другое. Спросил рассеянно:
– Чё не на работе?
Я вздохнул:
– Да видеть никого не хочу… А ты?
Дядя Гена насупился.
– Больничный.
Дядя Гена работал в какой-то городской службе, как он сам говорил, озеленителем, но, судя по тому, сколько времени он проводил на скамеечке во дворе, озеленение в городе шло само по себе исключительно за счёт естественных причин.
– Слушай… – встрепенулся он наконец-то. – У тебя деньги есть? На папиросы хотя бы.