Я вскочила на ноги. Раненое бедро тут же отозвалось резкой
болью.
— Выслушайте меня! — крикнула я во весь голос, но куда там — он
потонул в хоре соседок.
— Будешь знать, как с чужими мужиками кувыркаться!
Лукерья замахнулась вилами. Черенок со звоном ударился о мою
голову, и перед глазами запрыгали мушки.
— Я с ним не кувыркалась! — только и успела сказать я прежде,
чем снова оказалась на земле.
Лукерья волокла меня за руку, ее подруга, Верка, помогала ей и
тащила меня за вторую руку. От взбешенных женщин, тянущихся за
нами, пришлось отбрыкиваться и бить их ногами, за что на меня вновь
посыпался град ударов.
Яркое солнце слепило, и я жмурилась. Слезы текли по щекам,
капали с подбородка на грудь, а бедро все сильнее ныло от боли, и
она током прошибала каждую клеточку тела.
Бабушка бежала за нами так быстро, как могла. В ее возрасте бег
был сродни чуду, но она почти не отставала.
— Отпустите ее! — кричала старушка. — Отпустите, не то худо
будет!
Я не отрывала от бабули взгляда, пока она не рухнула в высокую
траву.
— Ба! — взвизгнула я и снова дернулась.
Запястье, за которое меня цепко держала Лукерья, хрустнуло. В
глазах потемнело, и я потеряла сознание.
Пришла в себя почти сразу, но уже в центре деревни. Звенел лай
собак, встревоженных непривычной суетой. Где-то вдалеке замычала
корова, а следом раздался детский плач.
И со всех сторон любопытные взгляды, взгляды, взгляды… Никуда от
них не деться.
Я лежала на спине, расцарапанная кожа горела. К горлу подкатила
тошнота. Руки, босые ноги и платье вывозились в пыли. Меня уже
никто не держал, так что я попыталась встать, но на голову
обрушился удар ногой.
— Лежи, тварь такая! — Противный писклявый голос Верки резанул
по ушам.
Меня все же стошнило. Давящая боль в груди не давала вздохнуть,
слабость в руках не позволяла приподняться снова.
— Я ни с кем… — Я закашлялась, сплюнула пыль. — Не кувыркалась!
Кузьма пришел за настойкой, а потом…
Что происходило дальше, я почти не запомнила. Пинки, тычки,
отовсюду сыпались проклятия и обвинения.
Я прекрасно знала, что случается с женщиной, которая залезает в
кровать к чужому мужу: ее забивают камнями до смерти.
Но в чем моя вина?!
Первый камень бросила Лукерья. Она стояла прямо передо мной:
высокая, грузная, с искаженным от злости вспотевшим лицом. В
налитых кровью глазах читалось явное желание меня придушить, но по
правилам я должна была умереть не от рук…