Возбуждение неслось по венам, пульсировало в животе, пробуждало животный голод к самке, отчаянно бьющейся в объятиях. Такое острое желание не испытывал никогда. И насрать, что чижик трепыхается, не отвечает на поцелуи, не стонет от касаний и не горит от похоти. Я возьму своё сейчас, а потом не дам ей выбора.
Предвкушение опережало действие. Видел, как толкаю её на диван, рву по шву юбку, избавляюсь от трусиков и засаживаю ствол, зажимая ладонью вырывающийся крик. Яйца гулко бьются о промежность, член сдавливает как в тиски, ягодицы притираются к паху, сердце с грохотом рвётся из груди.
– Руки убрал от неё! – сквозь пелену донёсся крик, и долбанный спаситель с силой дёрнул за плечо, отдирая от добычи.
12. Глава 11
Елена
Как я допустила, что ситуация вышла из-под контроля? Меня же учили сглаживать конфликты, словами успокаивать разошедшихся пассажиров, нейтрализовывать закипающие эмоции. Бортпроводник должен иметь бетонную стрессоустойчивость, резиновое терпение и негнущуюся невозмутимость. В какой момент я забыла о железных правилах на борту после отрыва от земли?
Видела же, что Горцев вот-вот взорвётся, как паровой котёл от переизбытка нагнанной температуры, и всё равно продолжала скалиться вместо того, чтобы прикусить язык. Прикусил его мне он, набросившись с жалящими поцелуями.
Стыдно, но я вошла в ступор, как только Слава сжал меня в тисках. Стояла и не могла шевельнуться, словно вкололи эпидуральную анестезию сразу между шейными позвонками – голова слабо функционирует, а всё остальное обездвижено.
Казалось, прошло несколько минут, пока я смогла справиться с шоком. Только возможность сопротивляться мне нисколько не помогла. Все мои удары кулаками уходили в молоко, а Горцев на них даже не обращал внимания. Билась, как птица в силках, расходуя последние силы.
Если раньше напор и мощь Ростислава меня будоражили, то сейчас трясло от омерзения. До сих пор не могла поверить, что он решится на насилие. Одно дело махать кулаками и выворачивать руки равным оппонентам, и совсем другое, скручивать слабую женщину.
Треск порванной блузки оглушил, а болезненное сжатие груди подорвало сердечную мышцу. Кровь с гулом неслась в голове, выбивая из реальности. Боялась потерять сознание и очнуться изнасилованной, не оказав сопротивления. В пяти метрах от меня находился Денис, но из-за звуконепроницаемой перегородки надеяться на него не было смысла.