– Я тут уже около часа. Ни души, – флегматично отозвалась следом за исполненным жестом.
– Хм, – задумчиво протянула блондинка, видимо, учуявшая что-то неладное. Ее острый взгляд зацепился за мою скромную персону, обдав лавиной презрения. – И чем тебе скамейка у корпуса не приглянулась?..
– Тебе действительно хочется знать? – с едва заметным вызовом в голосе усмехнулась я.
Это уже слишком! Мне серьезно надоело подобное пренебрежительное отношение! Что вообще о себе возомнили эти детишки богатеньких родителей?!
– Вообще-то… нет. Делай что хочешь, – именно эти слова стали последними, брошенными в мою сторону. Блондинка больше смотрела на меня, отвернувшись и вновь заголосила во все горло. – Гле-е-еб! Глеб!
А после и вовсе ушла. Мысленно пожелала ей доброго пути и сорванного голоса.
– Из тебя бы вышла хорошая актриса, – донеслось со спины неожиданное в полнейшей тишине.
Я вздрогнула, не ожидая внезапного появления мальчишки. Думала, он и вовсе ушел, вместо того, чтобы следовать моему наспех придуманному плану. И зачем бы ему вообще слушать такую, как я?
– Это навряд ли, – едва успокоившись и вспомнив о своих внешних данных, покачала головой.
Глеб стоял слишком близко. Буквально дышал мне в макушку, возвышаясь за спиной. А я смотрела на него снизу-вверх, на мужественный подбородок, выемку между ключицами, острые скулы, глубокие, но ясные глаза… и не могла до конца понять, что чувствовала в тот момент.
Страх или симпатию?
– Ладно, пойду к себе, от греха подальше, – гулко сглотнув, отчего у него дернулся кадык, произнес Глеб, а после сорвался с места в сторону тропинке к корпусам
И что это было?
– Постой, я… – засобиралась уже было прояснить все происходящее, но была прервана.
– Провожать не нужно, Кира, – не оборачиваясь, выдал он и небрежно махнул рукой, показываю свою осведомленность.
Он знал, как меня зовут… Как давно?
Вопреки своему прежнему желанию уединения, я тоже не стала задерживаться в аллее. Тут же убежала в сторону своего корпуса, спрятавшись в комнате и стараясь унять бешеный пульс.
Мою пухшую от переизбытка эмоцией за сегодняшний день голову волновал лишь один вопрос.
Неужели, все это время я так слепо была влюблена именно в Вознесенского? Ведь ошибки быть не могло, голос того незнакомца уж слишком походил на голос Глеба.