Утро только начиналось, и пора было заняться прокормом. В последний раз кинул он прощальный, полный легкой грусти взгляд на прекрасных созданий, и тут вдруг ярчайший свет нестерпимо резанул глаза!
Внезапно лебеди все, как один, взмахнули крыльями в едином порыве взлететь, но… застыли, точно окаменев, едва начав полет бегства.
Все замерло вокруг!
Ни ветерка, ни шелеста листвы, ни крика животного или птицы. Абсолютно все остановилось. Мёртвая тишина сковала воздух.
Несчастный сидел теперь меж замерших ветвей и не мог шелохнуться. Все существо его уже прощалось с жизнью, сознавая свою полную беспомощность: точно могучие лапы махайрода придавили его к земле, и безжалостные клыки хищника уже ищут яремную вену, стремясь лишить его жизни. Его большие, выразительные глаза были все так же обращены к озеру. Как ни старался, он не мог отвести взгляд или сомкнуть веки.
И тут он увидел чудо!
По серебряной глади воды, точно по твёрдому базальтовому полу его любимой пещеры, не утопая и нисколько не страшась, не спеша, шли два неведомых ему существа. Они были высокими и гораздо более стройными, чем он сам. Лица и руки были совсем светлыми, безволосыми, как его собственные ладони. А двигались существа так же грациозно и плавно, как те самые птицы, что так и не успели взлететь и теперь беспомощно-покорно застыли над окаменевшим зеркалом воды.. И эти создания, как и его прекрасные любимцы, были… во всем белом! Не просто белом, а ослепительно белом! Такого безмерно чистого цвета бедный примитивный гоминид не видел никогда в жизни: даже лебеди были не столь идеальны!
Существа встали точно в центре озерца, и тут яркий свет ещё раз озарил окрестности, на секунду ослепив невольного свидетеля. Через мгновенье он увидел картину, потрясшую его, как ничто другое.
Двое по-прежнему неподвижно стояли на воде, но теперь к ним шёл кто-то ещё. Он был более высок. На голову выше остальных. Его величественная поступь была такой тяжелой даже для застывшей воды, что создавала легкую рябь и содрогание той. А фигуры и движения волшебной троицы так ускользающе-непостижимо кого-то напоминали гоминиду, но он никак не мог вспомнить кого именно. На плечах третьего была такая же ослепительно белая, парящая, словно легкое облако, невесомая одежда, что и на прочих, но черт лица, сколько ни старался невольный свидетель, разглядеть было невозможно из-за яркого Солнечного света, будто струившегося прямо из его волос. Сойдясь, существа синхронно слегка склонили головы навстречу друг другу и снова встали прямо. Гоминид чётко видел, что те стоят молча, губы их не шевелятся, однако же очень красивая и, главное, совершенно понятная речь, рекой полилась прямо ему в голову. И сердце радостно сжалось от этой сладостной музыки слов, будто много лет только её и ждало!