Не одну тысячу лет насчитывает история нашей Родины. В каждой эпохе мы найдём свои радостные и светлые стороны, свои победные свершения. Но в жизни каждого поколения, как и в жизни практически каждого смертного, есть лихолетья, есть невзгоды и страдания. Радость и печаль, любовь и ненависть, свобода и неволя крепко-накрепко сплетены в судьбе человеческой. Поэтому очевидно, что любовь к родному краю делает тяжесть тюремных цепей, тоску жизни в неволе ещё сильней, ещё невыносимей. Но и обойти тему тюремной жизни, тему песен тюремных нельзя – сума да тюрьма, острог и каторга, ГУЛАГ и застенок всегда были где-то рядом; зарекаться от них не приходилось.
Тем удивительней глубина и красота некоторых тюремных песен. Вот что пишет в книжке своих рассказов, изданной в 1918 году писатель Степан Скиталец: «Лет пятнадцать тому назад мне пришлось быть летом в глубине самарских степей. Был великолепный летний закат, медленно угасающий, торжественно-грустный, с такой ясной, чуткой тишиной прозрачного, сумеречного воздуха, что издалека был слышен каждый звук.
И на фоне этого уходящего заката и этой тишины где-то далеко во мгле степного вечера звучала и дрожала в воздухе протяжная, грустная песня! И голос, и томительно-нежный, мучительно-грустный напев удивительно гармонировали с настроением угасающего заката и чуткой тишиной степного вечера. Это пела рабочая артель. Прелестный мотив песни до того поразил меня, что я пошёл к ним, познакомился и выучил песню. Долго потом она меня преследовала. В городе я напевал её всем своим знакомым, и все восхищались новой песней. Вскоре мне пришлось быть у Максима Горького, который, услышав от меня эту песню, тоже долго носился с ней и, наконец, решил включить её в пьесу «На дне», которую он тогда писал… И вот вместе с новой пьесой зазвучала по всей России моя песня, случайно подслушанная мной в самарской степи. Старинная, забытая песня ожила, воскресла и вот живёт теперь новой, второй жизнью… Песня начиналась словами: «Солнце всходит и заходит».
Солнце всходит и заходит,
А в тюрьме моей темно.
Дни и ночи часовые
Стерегут моё окно.
Как хотите стерегите,
Я и так не убегу.
Хоть мне хочется на волю,
Цепь порвать я не могу.
Не гулять мне, как бывало,
По широким по полям.
Моя молодость пропала
По острогам и тюрьмам.