Материнство поглотило метя целиком. Три года пролетели как миг. На фоне бессонных ночей, очередей в поликлинику и детских капризов запомнились лишь самые светлые моменты – первый зуб, первое слово, первые шаги. Я бы счастлива. Почти счастлива. Васька все время капал на мозги – «хочу дочку». И вот оно свершилось. Я на пятом месяце. На этот раз все проходит намного легче, чем с Сережкой.
В тот апрельский день мы с Сережкой пошли в супермаркет за продуктами. После нескольких промозглых дождливых дней наконец-то выглянуло солнце. В воздухе сладковато пахло подпревшими от влаги опавшими с деревьев цветами. Сережка верещал, как неугомонный. У меня тоже было чудесное настроение. Со мной, честно говоря, такое бывает не часто. Мы переходили дорогу на углу перед супермаркетом. Движение там, в общем-то, не очень оживленное, особенно в дневное время, но по сторонам все равно смотреть нужно. Мы почти перешли на противоположную сторону. Сереженька был у меня на руках. Вокруг никого не было. Вдруг из-за угла на огромной скорости выскочил белый Мерседес. Я не успела даже рот открыть. Громкий режущий слух удар. Скрежет тормозов… Последнее, что помню, лицо Александры – дочки Петра Александровича. Она вышла из машины, обошла ее, посмотрела на нас. Сказала: «Вот блин». Села в машину и нажала на газ. Дальше только темнота. Густая беспросветная темнота. Не верьте тем, кто говорит, что видят свет в конце тоннеля. Сказки все это! Ложь!
Очнулась. Где – не поняла. Ко мне подошла какая-то незнакомая женщина в зеленой спецодежде, стала что-то радостно говорить. Смысл ее слов до меня не доходил. Пришел пожилой мужчина в униформе того же цвета. Оказалось – доктор. Стал светить мне в глаза фонариком и удовлетворенно кивать. Я поняла, что нахожусь в больнице. Как выяснилось, уже два месяца. Практически, ни единой царапины. Только сотрясение мозга и, как следствие, кома. Вдруг молнией озарила мысль:
– Сережа! Что с ним? Как он?
Тут я вспомнила все – и Александру, и белый Мерседес. Врач настораживающе вкрадчивым, приглушенным голосом рассказал мне, что случилось. Нас заметил какой-то прохожий. Вызвал скорую. Когда скорая приехала, Сережа еще дышал, но до реанимации его не довезли. Боже! Ведь если бы скорую вызвали раньше, если бы Александра труслива не сбежала с места преступления, быть может Сереженька был бы жив. Врач с сожалением сообщил, что ребенка я тоже потеряла. На вопрос: «Будут ли у меня еще дети», врач удивленно поднял брови и сказал, что я должна радоваться, что вообще осталась жива. Радоваться? Интересно, он бы на моем месте радовался? Или его жена? Дочь? О том, что я тогда чувствовала, я писать не буду.