Иоанн вздрогнул.
В те давние времена необычайно высоко ценилась красота лица. Ударить по такому лицу или плюнуть в него означало: совершить великую подлость и даже богохульство. Даже раба нельзя было бить по красивому лицу. А Иоанн был замечательно красивым юношей.
Он поник головой, задыхаясь от унижения. Слёзы наполнили его глаза. И все люди, которые плотно стояли вокруг Иоанна, вдруг увидели, что перед ними обыкновенный человек и озлобились на него. Сотни рук потянулись к Крестителю. Он вскинул голову и с презрением оглядел озлобленные лица.
– Вы сами назвали меня Мессией и уверили меня в этом!
Но те, кто только что преклонялся перед Иоанном, кто считал себя его рабом, увидев его равным себе, люто возненавидели Крестителя, потому что неосознанно ощущали стыд за то, что поклонялись равному себе.
С глазами полными гнева Иоанн отступил к жертвеннику и припал к его длинному рогу, который давал всякому человеку, совершившему любое преступление право убежища.
В этот момент один из тех солдат, которые стояли цепочкой на галерее и смотрели на то, что происходило перед Храмом у жертвенника, поднялся на барьер и поддерживаемый своими товарищами, повернулся спиной к иудеям, присел и, подняв на заду плащ, сделал громкий неприличный звук.
Потрясённые этим глумлением, люди замерли. Потом с плачем простёрли свои руки в сторону Панферы…он стоял над ними на смотровой площадке. Люди с дрожью в голосе начали просить:
– Панфера, пощади нас: накажи солдата!
Но тот неподвижно взирал на десятки тысяч иудеев, которые заполнили собой дворы храмового комплекса, и молчал.
Люди всё более и более плакали и умоляли Панферу их перед Богом.
Иоанн Креститель быстро покинул своё убежище и вскоре вернулся с десятью такими же, как он, юношами. В их руках были корзины с камнями.
Молодые люди обрушили град камней на солдат. Те прикрылись щитами.
Грозное лицо Панферы тронула улыбка, он глубоко вдохнул в себя воздух и, сделав знак трубачу, крикнул:
– Все наверх! На галерею, к лестницам!
Протяжно заревела труба. Иудеи в ужасе отхлынули назад во всех трёх дворах комплекса. Крепость Антония наполнилась громким шумом, бежавших из казармы солдат. Они выскочили на галерею и помчались в сторону лестниц. И остановились там.
Мирные богомольцы в страхе попятились, а потом, давя друг друга, бросились вниз, к воротам. Десятки тысяч людей, обезумев, растаптывали тех, кто запинался, падал.