Чем дальше шёл следопыт, тем сильнее становился витающий в воздухе запах. Его сложно было с чем-то перепутать: запах смерти – смрад разлагающихся трупов, коему вторило приближавшееся жужжание мух. Тропа вывела воина к обросшему высоким папоротником оврагу. Его болотистое дно устилала гора изуродованных человеческих тел. Отвратнее всего выглядели самые нижние: объеденные зверями и насекомыми, разбухшие от постоянных дождей. Они смешивались в единую зловонную массу из склизкой плоти и торчащих костей, в которой лишь по частям истлевшей одежды угадывались люди. Возможно, среди них были и настоящие хозяева того злосчастного домика. Чуть выше гнили зеленоватые мертвецы с давно выклеванными глазами. У большинства в неестественно искривлённых ртах, пустых глазницах и расползшихся ранах копошились опарыши. Но две жертвы казались совсем свежими: окровавленный мужчина и обнажённая девушка, на лице которой застыла гримаса боли и отчаянья. Её мёртвые глаза смотрели прямо на следопыта.
Шок Джона сменился гневной дрожью. За свою жизнь ему довелось лицезреть немало ужасов войны, но видеть подобное безумие в мирное время – совсем другое. Поставив окончательную точку в истории налётчиков, следопыт решил сжечь проклятую лачугу вместе с телами разбойников, чтобы она больше никогда не стала пристанищем потерявших человечность ублюдков.
Воин вернулся в хижину. Он отчётливо помнил, что во время первого визита ему на глаза попадалось огниво. На полу его не оказалось, и Джон перевёл взор на печку, обнаружив искомое приспособление, торчавшим из топки. Засунув огниво за пояс, следопыт направился к дороге, чтобы оттащить убитых подонков к месту сожжения.
* * *
Вечерело. Красные лучи солнца падали на верхушки деревьев беспробудно тёмного леса. Повсюду стоял запах сырости. Мёртвую тишину периодически нарушал тревожный крик одинокой птицы, навевавший упадническое настроение в и без того мрачном месте. Со стороны оврага иногда доносились неясные шорохи: скорее всего, какой-нибудь чащобный зверь пришёл проведать свою «кормушку» на предмет новой еды.
Когда оба мёртвых разбойника лежали в лачуге, утомившийся Джон понял, что где-то обронил огниво. Он уже дважды пожалел, что взял его с собой. Поиски снова привели его к дороге. Разжигательное приспособление валялось на грязной обочине. Вновь заткнув его за кожаный ремень и заодно захватив с собой булаву с арбалетом, странник пошёл обратно. Но едва он вошёл в лес, как до его уха долетел топот копыт.