Подарки фей - страница 24
Представьте себе, как растаяло сердце Глорианы. Она терпеть не могла, когда какое-нибудь море при ней называли Испанским.
«Почему же я этого не знала? Какую добычу вы захватили и где ее спрятали? Признавайтесь, – потребовала она. – За пиратство полагается виселица».
«Не виселица, а топор, о милосерднейшая государыня, – возразил старший, – ибо мы дворяне».
Он был прав; но никакая женщина не терпит возражений.
«Вот как? – восклицает она, едва удерживаясь, чтобы не надавать им тумаков. – А я говорю – виселица. И навозная телега для осужденных на казнь, если мне так заблагорассудится».
«Если бы королева знала о нашей экспедиции заранее, Филипп был бы вправе осуждать ее за те маленькие неприятности, которые мы ему причинили на море», – пролепетал младший.
«А что касается добычи, – говорит старший, – единственная наша удача в том, что мы сами уцелели. Кораблекрушение выбросило нас на берег, зовущийся Кладбищем Гасконцев, где нас встретили только побелевшие кости людей Де Авилы. Нам пришлось провести там три месяца».
Глориане сразу же вспомнилось последнее письмо Филиппа.
«Это тот самый Де Авила, который перебил гугенотов? – спросила она. – Что вы о нем знаете?»
От дома донеслась музыка, и все трое повернули назад по кипарисовой аллее.
«Лишь то, что Де Авила захватил колонию французов на этом побережье и по испанскому обычаю немедля перевешал их всех как еретиков – человек восемьсот или около того. На следующий год гасконец Доминик де Горг напал на людей Де Авилы и справедливо перевешал их всех как убийц – всего человек пятьсот. С тех пор там не сыщешь ни одной христианской души, – говорит старший юноша, – хотя это весьма добрый и обильный край к северу от Флориды».
«Как далеко это от Англии?» – спрашивает рассудительная Глориана.
«Шесть недель пути при попутном ветре… Говорят, что Филипп снова собирается заселить этот берег», – как бы невзначай добавил младший, искоса взглядывая на Глориану.
Встревоженный Крис Хэттон встречает их на пороге Брикуолла и вводит в зал, где она начинает танцевать – вот так! Женщина умеет размышлять во время танца – вот в чем суть. Я покажу вам. Смотрите!
Она медленно сняла накидку и ступила вперед в своем расшитом жемчугами атласном серебристо-сером платье, переливающемся, как струи водопада среди бегущих теней деревьев. Продолжая говорить – скорее сама с собой, чем с детьми, – она всецело отдалась властительной стихии танца со множеством величавых поз и жестов, плавных кружений и церемонных, глубоких приседаний, объединенных вместе сложнейшим кружевом шажков, наклонов и поворотов.