Уважаемых людей у них в деревне величали по отчеству, так Николай Петрович Иванченко стал Петровичем, особенно не возражал, привык и последнее время сам представлялся только своим отчеством.
Но сейчас навалилась какая-то усталость, ушла и растаяла радость от предстоящей поездки в деревню. Нелепая ночная смерть молодой, красивой женщины совсем не вписывалась в сияющее морозное утро. Накатились мысли о бренности всего земного, о ненужной суете и постыдном накопительстве.
– А накопительство ли это – посадить дерево и построить дом? – убеждал себя Петрович, но в деревню все-таки не поехал, а выпил таблетку аспирина и улегся на диван с газетой.
В ближайшем будущем его ожидали три свободные от дежурств дня. Можно все успеть – поработать в гараже, старенькую свою обожаемую «копейку» помыть, смазать все ее детальки, отполировать до сияющего блеска вишневый кузов и, если улучшится настроение, то и в деревню съездить.
В средней школе, построенной еще во времена Союза советских республик, он работал третий год ночным сторожем. Да и не работа это была вовсе, а возможность общения с детьми, преподавателями и своеобразная связь с внешним миром.
В отставку он вышел несколько лет назад в звании полковника, приехал на постоянное место жительства в Горевск, город, о котором мечтал в долгие годы своих мытарств по военным гарнизонам.
В заброшенной деревеньке под Горевском когда-то он жил вместе с родителями и старшим братом. Деревенька раскинулась вдоль небольшой, резвой речушки, берега которой сплошь заросли кустами калины и черной смородины. Летом, когда вызревала черная смородина, деревенская ребятня дневала и ночевала на речке. Особенно вкусные ягоды были на кустах, которые почти висели над рекой, и чтобы достать тяжелые, блестящие гроздья смородины приходилось заходить в речку, собирать их стоя по пояс в воде, и тут же отправлять в рот.
А потом, к осени, берег начинал алеть калиной. И снова работа для детей – собирать калину его с братом посылала мать, которая из калины пекла вкуснейшие пироги да пирожки, а зимой, когда корова была «в декретном отпуске» и молока не было, на столе постоянно стоял жбан с калиновым морсом или грибом. Запах калины из русской печки сохранился в его памяти, как самое сладкое и светлое воспоминание счастливого детства.