— Конечно. До тех пор, пока тан Вальд выбирает выражения, я не
стану поднимать этот вопрос, — чинно потупилась и опустила ложку в
суп-пюре. Судя по пряному аромату, грибной.
Кормили в особняке всегда отменно. Даже непрошеных гостей. Тут
не поспоришь.
Папенька покрылся пятнами от моего вольного тона, но ввязываться
в разборку не стал. Чуял за собой вину и понимал, что убедить меня
в своей праведности будет сложновато.
Это на материке даже храмы воспринимали подобные финты с
пониманием, мол, побывал у дикарей, поддался их животному
очарованию, с кем не бывает. Крупное пожертвование, выправленный
документ — и вот йор Вальд уже свободный птиц, волен жениться, на
ком вздумается.
Причем матушку о том даже не соизволили известить.
А уж про обывателей вовсе молчу. Те бы не осудили, соврати посол
принцессу архипелага вообще без бракосочетания. Еще и похвалили бы:
«Какой очаровательный молодой человек, ни одна дева не устоит!»До
тех пор, пока речь не идет об их собственных дочерях, аристократия
удивительно всепрощающа.
— И надолго она к нам? — продолжал допытываться Огиль.
— Лет на пять, не более, — ответила я, не дожидаясь пока
папенька откроет рот. — Не переживайте, надолго не стесню. Мне
только академию закончить, дальше как-нибудь сама.
Как раз совершеннолетней стану. На последнем курсе можно будет
вовсе съехать, квартирку подыскать.
Это на Сомираве мой сертификат об инициации —гарантия
самостоятельности. А на материке мне ни поселиться одной не
позволят, ни нанять слуг, ни оформить покупку недвижимости, даже
визит к модистке не оплатить. Ничегошеньки.
Незаконно — и все тут. До восемнадцати жди.
— Ты собираешься поступать? — парень смерил меня скептическим
взглядом. — На кого?
В голосе Огиля звучало сочувствие.
В его представлении я не иначе как сошла с ума, что оставила
уютный родной архипелаг и собираюсь добровольно нырнуть в пучину
презрения и унижения, уготованную выходцам с островов.
— Я разве не говорила? Во мне проснулся дар некромантии.
В звенящей тишине Лайса отчетливо всхлипнула. А папенька
оглушительно громко уронил ложку.
Я невозмутимо подтянула ближе поднос с запеченной в ягодном
соусе уткой и принялась отпиливать от нее ножку. Вообще-то это
должны делать слуги, но те были слишком заняты приведением мачехи в
чувство. Лайса показательно осела на пол, благо он чистый, и
отказывалась приходить в сознание несмотря на все снадобья и
притирки.