— Хочу быть Соколом. Прием.
— Добро, Сокол, — сказал я, надеясь, что этим все закончится. —
Прием.
— Еще вопрос. — Макс ожил и горячо заговорил: — А вы какие
позывные возьмете? Ден и Сергеич — как-то по-колхозному. Прием.
Я закатил глаза, но Сергеич на полном серьезе ответил:
— База, я буду Пролетарий. Прием. — И посмотрел на меня.
— База, говорит Везунчик. Это мой новый позывной, — сказал я. —
Прием.
— Понял вас, Пролетарий и Везунчик. Отбой.
Отключившись, мы с Сергеичем посмотрели друг другу в глаза и
расхохотались. Отсмеялись, потом пожали друг другу руки:
— Очень приятно, Пролетарий.
— Очень приятно, Везунчик. Ладно, двигаем дальше.
В голове засела мысль, что Карина сейчас с ума сходит и может
наделать глупостей. Надо бы ей позвонить, но что я ей скажу? Что не
забыл о ней? Толку-то? У нас есть первоочередная задача: спасти
Макса. Вот когда сделаем это, тогда и свяжусь с Кариной, а сейчас
смысл выслушивать упреки? Зная ее, уверен: конструктивного диалога
не получится.
Повертев головой, я обнаружил недалеко от пляжных бунгало два
неказистых здания, заплетенных вьюном так, что окон почти не видно.
Наверное, в одном — персонал, во втором — технические помещения и
кухня.
— Ну чо, внутрь? — придерживая поясницу, Сергеич зашагал к
«Маглаягу», к полукруглому порогу под козырьком, остановился на
полпути и проговорил заискивающе: — Может, это… по номерам
помародерим, а?
— Все потом. Сперва медпункт, потом — Макс.
Не понравилась мне его тяга к мародерству, закралась мысль, уж
не потому ли он так рвался на работу в «Маглаяг», что у мажоров
всегда есть чем поживиться?
В отеле что-то загрохотало, донеслись знакомое уже урчание и
топот. Сергеич попятился, вышел из-под навеса на освещенную солнцем
площадку, а я приготовился принимать поток зомби, и хорошо, если
все они «нулевые».
— Ты ж ненавидишь мажоров, Пролетарий? — спросил я у
Сергеича.
— Кто ж их, трутней, любит-то? — ответил он и, видимо, кого-то
процитировал: — Классовые враги!
Я подтолкнул его в спину навстречу спортивного вида парню в
пляжных шортах. На первый взгляд, это был парень как парень —
поляк, судя по имени Ежи Шиманьски. Он сидел в странной позе и
утробно урчал.
— Вот и отомсти классовому недругу! Давай-давай, Пролетарий!
За спиной Ежи я приметил цель посерьезнее — бездушную первого
уровня Милену. В руках она держала трехногий табурет. Судя по белой
шелковой ночнушке, когда у нее вынули душу, Милена спала.
Невысокая, стройная, идеальные формы — ни добавить, ни отнять.
Красивая девушка. Была.