Но заминка продолжалась недолго — красавицы заполонили кухню, за
их спинами замаячила пара мужских торсов. Как же самцам — да не
слететься на такую красоту?
— Место женщины — на кухне! — подбадривал себя я, загораживая
проход двумя тележками, а у самого поджилки тряслись.
Все не старше двадцати. Злата, Агнесса, Цветана… Кто вы,
красавицы? Сербки? Болгарки? Полячки? Чешки? Рада, Христина,
Анжелика, Виталина… Полина, Любовь, Надежда и Вера. Ясно, и наши
тоже, а вообще — сборная Восточной Европы. Или все наши, учитывая,
что уже давно модно называть девочек странными именами, и чем
экзотичнее, тем лучше?
Девчонки перли на тележки, как на амбразуру, скаля зубы и тараща
белесые глаза.
Самая проворная взгромоздилась сверху, но я оттолкнул ее и
рванул к выбитому окну, за которым ждал Сергеич.
Выскочив на улицу, сунул ему биту:
— Не выпускай их!
А сам забрал его вилы, оббежал здание, вошел внутрь. Только не
оборачивайтесь, бездушные, вперед смотрите! Сел, чиркнул
зажигалкой, пытаясь поджечь масло. В фильмах так красиво: чирк —
шлеп — ба-бах! Тут же все пальцы опалишь, пока пламя займется…
Еще и два мужских торса, толстых и шерстяных, заметили меня и
потрусили на выход. Твою ж налево! Гори! Да загорайся же!..
Ш-шух!
Вспыхнуло синеватое пламя, дохнув жаром. Огненной стеной
отделило меня от бездушных.
— Горячей вечеринки! — крикнул я, захлопнул дверь и подпер ее
вилами.
А сам побежал помогать Сергеичу не выпускать зомби из
крематория. Электрик, отчаянно матерясь, тыкал моей битой
пытающуюся прорваться Злату в изумрудном платье. Кухня уже
занялась, из окна валили клубы черного дыма. С разбега я ткнул
копьем, заваливая девушку внутрь и сбивая стоящих позади.
Вырвался язык пламени, лизнул нож «Смертельного дырокола».
Изнутри потянуло горелой плотью, и к горлу подкатил ком. Будь там
живые люди, они бы орали и корчились от боли. Красивые девчонки
молча перли из окна вместе с языками вырывающегося пламени. Лишь
трещали, опадая пеплом, роскошные волосы, да шипела горящая кожа и
то, что под ней.
Сергеич орудовал моей битой, толкая зомби в пламя, я отложил
«Дырокол» и бил «Рассекателем», который оказался в этом деле
эффективнее. На горящие волосы и платья, вздувшуюся кожу,
помутневшие глаза я старался не смотреть.
Одно черное от копоти тело все-таки вывалилось, едва не сбив
Сергеича. Шкворча и источая зловонье, проползло пару метров и
затихло.