Эвфемизмы: уже целый новояз
Эвфемизмы буйно расцвели во всех областях американской жизни и выскакивают то тут, то там. У них разная природа, но общая суть: эти слова не уточняют смысл, а затуманивают его; вуалируют истину. Однако ими пользуются, и тому много причин.
Иногда мы просто заменяем слова, которые нас смущают. Например, эвфемизмы «белое мясо», «темное мясо» и «окорочка» появились в викторианскую эпоху, когда люди предпочитали не упоминать некоторые части своего тела. Мало кому хотелось за обедом услышать от дядюшки Герберта: «Не надо ляжек, Маргарет, дай мне тех сочных румяных грудок». Такие фразы вызывали неловкость.
В ту же эпоху и по той же причине куриные пупки превратились в желудки. Но и слово «желудок» звучало слишком физиологично и вскоре стало «желудочком». Что, в общем, немного грустно.
C эвфемизмами я впервые столкнулся в девять лет. Мы сидели в гостиной с мамой и тетей Лил, и я заговорил о бородавке на тетином лице. Мать тут же поправила меня: не бородавка, а «красоткина метка».
Тут я смутился, потому что слово «красотка» к тете Лил не подходило никак. И еще больше смутился, вспомнив, что у дяди Джона на лице тоже есть такая же коричневая штука, а в его случае – это точно не удостоверение красотки. С тех пор я знаю: не все, что кажется бородавкой, – бородавка: у некоторых людей это на самом деле метки. У них же, как я узнал чуть позже, и мимические морщины смахивают на гусиные лапки.
Между прочим, эта чушь с «метками» отлично сработала: дошло до того, что иные дамочки стали пририсовывать их себе карандашом для бровей – а ни одной уважающей себя леди и в голову не придет малевать себе бородавку на лице. Я вот с трудом представляю, чтобы Элизабет Тейлор, обернувшись к Джоан Кроуфорд, попросила: «Дай мне твой карандашик, Джоани, хочу нарисовать себе бородавку».