Филимон стоял на крыльце, и по его виду было заметно нетерпение, связанное с предстоящей встречей
—Ишь ты, барин, заждался,— прошептала она, заметив его недовольный взгляд.
Увидев Оливию, он расслабился, но тут же сделал невозмутимое лицо.
Поднявшись на крыльцо, она вслед за Филимоном зашла в комнату и по обстановке решила, что она предназначена для таких рабочих моментов.
Это был необычный офис в деревенском стиле. Но Оливию удивило то, в нём присутствовали черты современности.
Вдоль стен стояли лавки. Стол и стеллаж с аккуратно сложенными бумагами располагались у стены напротив двери.
По–видимому, староста вёл дела основательно и исполнительно.
Как женщина и ожидала, люди были растеряны от её заявления. Во–первых, Оливия потребовала расписку, а прочитав и увидев такой расклад, она чуть не захлебнулась от возмущения. Непонятно, то ли он был единственный, который занимался ростовщичеством, то ли не у кого было занять в тот момент такую сумму.
В результате выходило, что Михей планировал всё же отдать долг вовремя, но его подвела болезнь.
Потому что на такой расклад только сумасшедший согласится.
Долг рос, увеличиваясь каждый месяц на сумму взятого займа, но всё равно, по её подсчетам, он не тянул на пять серебряных монет, что Оливия и озвучила присутствующим.
Сколько было негодования со стороны Филимона! Он презрительно изрёк, что какая–то деревенская девка считает лучше его, говорил, что он и так смилостивился: забрал бы только корову, а остальной долг простил бы им.
На что Оливия Ивановна мягко и сердечно ему ответила:
—Уважаемый Филимон! Вы такой занятый человек, что я не сомневаюсь в ваших способностях, но давайте подсчитаем вместе! Вы, видно, были так заняты своими делами, что, наверное, просто ошиблись в подсчётах.
Она ему мило улыбнулась, хотя в душе хотела приложить эту лощёную морду к чему-нибудь твёрдому.
Услышав в свой адрес хвалебную песнь и приняв её улыбку за кроткую просьбу, он надменно кивнул и углубился в подсчёты, щёлкая на счётах.
Оливии было хорошо видно его плохо скрываемое раздражение, но всё равно что–то его заставило согласиться и заняться повторным подсчетом.
И, к своему удивлению, такое лицо он изобразил в конце подведения итога — Филимон признал свою ошибку. А вот извиниться ему даже в голову не пришло. Ещё будет он извиняться перед какой–то простой девкой!