Жена всю жизнь занималась историей искусства. Всякие, знаете ли, рококо, озёрная школа или какой-нибудь экспрессионизм. Ей было невдомёк, что и в сухой бухгалтерии-экономике может быть своя поэзия. И такой вот чувствительной, тонкой натуре – уютно ли в наши торгашеские времена? Библиотека, лампа, фолиант, художественное полотно, а вокруг – этот развал, эта барахолка, эта унизительная зарплата в музее – на одну ходку в магазин.
Она говорила мне, что вот-де, наступили твои времена. Теперь, мол, и ты, наверное, в рост пойдешь – копеечка к копеечке, рублик к рублику, баксик к баксику. А там, глядишь, и выдрался в новые русские. Вернее, в подручные новых русских.
У неё такое и было представление об нынешних воротилах-олигархах, что они навроде бальзаковского папаши Горио или пушкинского Скупого – над златом чахнут. Откуда ей знать, что нынешние – скорее растиньяки с дипломом магистра делового администрирования.
А я – какой ни на есть – приносил деньги, пусть невеликие по нынешним меркам, но – жить можно. Приносил каждый месяц – и клал в бюро, в третий ящик, там всегда лежали наши деньги. Жена даже не спрашивала о деньгах. Это было ниже её достоинства. Она прямо брала из бюро, а я должен был позаботиться, чтобы ящик не пустовал.
Я всё время думаю: как это мне удалось её заполучить тогда, двадцать лет назад, в молодости? Ведь взял я чем-то её, как-то покорил, привлёк, завлёк?.. Это потом, через пять, десять лет возникли эти разочарованные вздохи в постели, после близости. Отвернётся, бывало, словно её обидели, а когда я снова приступаю к ней, – усмехнется, и смотрит эдак, – мол, ну чего тебе надобно, букашечка?..
Тёплые нотки появлялись в её голосе и манере только – если касалось дочки.
Всё началось (или – закончилось) с дочкиного юридического колледжа.
Они – жена и дочь – вычитали об этом лондонском колледже в брошюрке по изучению английского языка. Условия были такие: конкурс рефератов о культуре Англии. То есть – всего лишь написать хорошее сочинение. А в этом с нашей девочкой мало кто мог сравниться. Ну и нужны были какие-то небольшие деньги.
Так жена и сказала – небольшие.
Они, девочки, вначале отнеслись к этой затее как к игре: а вот получится или нет? Сможем – или нет? Хуже мы других? Или лучше?
И всё получилось.
Дочка вошла в десятку лучших по реферату, выдержала конкурс. Теперь оставалось заплатить деньги, и моя дочь будет учиться в Лондоне. Мог ли я когда-нибудь при социализме помыслить об этом?