– Здравствуй, Роза, – встречал её хозяин внушительного особняка, г-н Стриголов. – Необычайно рад видеть. В прошлый раз я был смертельно пьян, и не стоило мне себя вести… так, как я себя вёл. Всё же, я просил прощения по телефону, однако прости меня ещё раз. Мне так гадко, милая моя.
– Здравствуй, Павел. Я не держу обиды, ни в коем случае, даже напротив, эта твоя сила, экспрессия меня воодушевила.
Она прошла пару шагов, Стриголов не отводил от неё глаз. Она повернулась и спросила:
– И правда, ты вёл себя никчёмно. Я готова простить тебя и снять скребущихся кошек с твоей души, но если я сделаю с тобой то же самое в самом сердце твоего дома при взглядах присутствующих. В этом и есть избавление; и помни – вору отрубят руки.
– А вот и Роза. Милая, привет, – говорила хозяйка дома, г-жа Стриголова. Затем делая голос на несколько тонов ниже: – Прости, пожалуйста, за выходку этого болвана.
– Добрый вечер, мадам, – сказала Роза. – Я думаю, что я готова его простить, – Роза говорила всё тем же обычным тоном, поглядывая на неловкость г-на Стриголова, – если он того действительно желает.
– Чего ты, желает ещё как, – говорила г-жа Стриголова. – Наверное, пойдём в дом.
Розе очень нравился дом своей громадной мощью и высоченными потолками, подобный свободному и непревзойдённому Титанику тот не чувствовал угрозы океана. Роза любила дом Стриголовых, всегда наслаждалась его брутальным неброским видом, подлинниками картин не очень известных авторов, но для ценителя бесценных; она не ставила в приоритет дороговизну тех или иных вещей дома, а брала культурную, и культурную лишь для себя ценность этих вещей.